Григорий Явлинский

09:59 28.11.2018

Оюб Титиев. Школьный учитель. Детский тренер по боксу. Правозащитник, руководитель чеченского отделения «Мемориала». В январе 2018 года Оюба на его Lada Kalina остановили сотрудники ДПС. Во время проверки в салоне автомобиля 61-летнего школьного учителя, детского тренера и правозащитника полицейский обнаружил пакет с марихуаной (как раз в тот момент, когда другой полицейский в присутствии Оюба досматривал багажник). С тех пор Титиев сидит в тюрьме.

Я знаю о работе Оюба Титиева много лет. Знаю, как много он сделал для чеченского народа, как помогал людям в тяжелейших ситуациях, как буквально своими руками восстанавливал после войны разрушенные школы в Чечне, как лично вывозил на лечение раненых и больных.

Оюб Титиев спас от смерти очень многих людей. Когда на пике антикавказских настроений в России террористом считали практически любого выходца с Северного Кавказа, именно Оюб Титиев помогал защитить от пыток и избиений в колониях и тюрьмах заключенных.

Но теперь Титиева судят, достойного и честного человека держат в клетке в окружении восьми вооруженных людей. Унижение — излюбленный инструмент судебной системы в нашей стране.

В современной России власти не любят настоящих бесстрашных правозащитников, ведь те мешают творить полный беспредел, пытать, издеваться, убивать людей, привлекают к преступникам и преступлениям внимание. Поэтому правозащитникам, их семьям, их детям устраивают настоящую травлю. Наверное, не ошибусь, если скажу, что ни в России, ни в Чечне нет ни одного человека, который бы поверил, что Оюб Титиев — наркоторговец. Всем понятно, что уголовное дело против Оюба — политическое, что оно сфабриковано. Но люди запуганы. Люди молчат. Единицы в Чечне осмелятся сегодня заступиться за Оюба Титиева. 

Так почему же это дело столь важно для каждого человека в России? Потому что в государстве-мафии, где суды полностью подчинены (а во многих случаях просто выполняют заказ), на месте Оюба Титиева с подброшенными в карман или машину наркотиками оказаться может любой. Поэтому дело каждого — распространять информацию об Оюбе, писать об этой вопиющей несправедливости, рассказывать об издевательствах над невинным человеком.

Спасая Оюба Титиева, вы спасаете себя и своих детей.

А чеченский народ, когда освободится от страха, будет гордиться и благодарить своего мужественного, честного и благородного защитника Оюба Титиева. 

«НОВАЯ ГАЗЕТА»: «Субъективные дружеские чувства»

Чеченский суд отказывает в доверии Григорию Явлинскому, а чеченский народ считает за честь пожать ему руку 

16:12 26.11.2018

Радио Свобода 16:17 20.11.2018

Григорий Явлинский об уроках прошлого и угрозе третьей мировой войны в эфире Радио Свобода.

Михаил Соколов: 

В Париже 11 ноября прошла торжественная церемония, посвященная столетию окончания Первой мировой войны. Церемония эта началась после того, как десятки глав государств дождались опоздавшего на 20 минут президента России Владимира Путина. У нас в студии глава политкомитета партии "Яблоко" Григорий Явлинский, из чьей статьи я беру цитату Эммануила Макрона: "Я поражен схожестью между временем, в котором живем мы, и тем, что было между мировыми войнами. В Европе, разделенной страхами, возвращением национализма, последствиями экономического кризиса, можно увидеть почти последовательно все то, что характеризовало Европу между окончанием Первой мировой войны и экономическим кризисом 1929 года". 

Почему же и вы тоже пишете о том, что сегодняшний наш день похож на мир перед августом 1914 года? Объясните, откуда все-таки такие страхи?

Григорий Явлинский: Это не страхи – это просто констатация того, что сегодня происходит. Происходят как раз те явления, которые привели к большой войне, к Первой мировой, а именно всплеск национализма, всплеск популизма. До сих пор никто не может объяснить, почему началась Первая мировая война, что там были за механизмы. Самый даже такой непредвзятый анализ говорит о том, что рост национализма, националистической истерии являются непосредственными предпосылками таких столкновений. И сегодня мы это можем увидеть.

Владимир Путин говорит, что он националист, правда, он говорит, что он правильный националист. Они всегда все считают, что они правильные националисты. Трамп, выступая, говорит, что Америка превыше всего, нас все обижают. Это их все обижают. Мы пойдем вспять и сделаем опять Америку великой. Выбирают Балсанару в Бразилии, опять все то же самое – национализм в популистской форме.

Я должен сказать вам, что то, что я наблюдал сам, случайное совпадение, в Польше 11 ноября – это крупная манифестация, тоже построенная на базе национализма. Она серьезная правая с элементами сжигания флагов Евросоюза, с фашистами настоящими в колонне. Это в Варшаве, которая пострадала от фашизма так, как мало какой другой город. Возглавляло все это правительство, поэтому такое большое и было это событие. Ни один иностранный гость не приехал. Такое тревожное очень чувство.

Как вы можете еще назвать пропаганду, которую можно каждую минуту видеть на российском телевидении, ненависти и войны с Украиной. Каждую минуту происходит, не то что одна какая-то программа.

Михаил Соколов: Про Украину они не забывают. Про Россию забывают, а про Украину нет.

Григорий Явлинский: По всем программам, везде и всюду. Это и есть серьезные предпосылки. А если заглянуть вглубь, я признателен вам, что вы сосредоточились на этой теме, потому что эта тема России вообще очень специфически разворачивается. Она рассматривается: досадно, Константинополь все-таки взять не успели, и проливы не успели. Эх, прекратили участие в войне, союзников не поддержали, а то бы и мы были у раздела пирога, и нам бы тоже что-то досталось. А тема того, для чего была нужна война, тема того, что это было предательство патриотизма.

Михаил Соколов: А почему предательство? Люди пошли на вторую отечественную войну.

Григорий Явлинский: Потому что людей послали на совершенно бессмысленную бойню гигантских размеров, я имею в виду Первую мировую войну. Многие люди пошли туда из чувства патриотизма, потому что они считали, что они защищают интересы родины. Им так сказали, что они защищают Отечество. Это было предательство патриотизма матросов, солдат, казаков, медсестер, офицеров, огромного количества людей. Миллионы жертв принесла Россия, три миллиона в плену оказались.

Это говорит о том, как вы справляетесь с прошлым, по этому можно судить о том, что ожидает вас в будущем.

Михаил Соколов: Давайте к народу обратимся, что народ знает об этой войне.

17:14 16.11.2018

Их не было весной 2014 года в Крыму. Их нет уже четыре года на Донбассе. Их нет в Сирии. Их нет в ЦАР, в Ливии и в Судане... Зато они, похоже, есть в Гааге. 

Так называемые «ветераны военных конфликтов», известные также как «отпускники», «добровольцы» и «ополченцы», а на самом деле обычные «солдаты удачи», то есть боевики-наемники из российских частных военных компаний, намерены обратиться за защитой своих прав (!) не куда-нибудь, а в Международный уголовный суд (МУС) в Гааге. Ветераны нелегальных вооруженных формирований планируют добиваться официального признания и статуса, полагающихся выплат, льгот и т.п. от российского государства, которое, отправляя их на войну, отказывается признавать их присутствие в горячих точках и, как результат, брать на себя какую-либо социальную и финансовую ответственность за них. Скрывая потери, погибших часто даже хоронят под безымянными плитами. Судя по заявлениям, такое положение дел «ихтамнетов» больше не устраивает и они намерены настаивать на расследовании международными организациями секретных военных миссий в Сирии, в Украине и в Африке.

«Мы здесь есть!» — пишут они в гаагский МУС (членом которого Россия, кстати говоря, не является и под его юрисдикцию не попадает). В проекте обращения говорится, что российское государство, не признавая участников конфликтов в Донбассе, Сирии и Африке «своими», фактически вводит «гражданских лиц в заблуждение» «с целью незаконного использования в военных целях». Все это предполагается обсудить на некоем форуме ветеранских организаций 18 ноября в Москве.

Однако в Кремле настаивают, что их нет не только там, но и здесь. «Мы не знаем, о каких ветеранских организациях вы говорите. Ничего не могу сказать по этому вопросу», — заявил на днях пресс-секретарь президента России.

Тем временем в ряде так называемых «пригожинских» СМИ уже две недели пытаются дискредитировать организатора этого действа ветерана-«ихтамнета» Евгения Шабаева. Он больше не «боевой товарищ», а «провокатор» и «паразит», поскольку, по информации так называемого Федерального агентства новостей, подготовил обращение к прокурору Международного уголовного суда с призывом «возбудить уголовное дело на основании Статьи 7 Римского статута Международного уголовного суда, а именно пункта (i) — «насильственное исчезновение людей».

Примечательно, что именно Шабаев был среди тех, кто подтвердил массовую гибель российских граждан в Сирии в феврале этого года. Тогда в ходе боев в районе населенного пункта Дейр-Эз-Зор, согласно свидетельствам очевидцев, погибло свыше 200 служащих ЧВК из России. 12 февраля был направлен официальный запрос Путину о случившемся. Несложно догадаться, что ответа не последовало.  

Летом в Центральноафриканской республике были убиты трое российских журналистов, снимавших документальный фильм о деятельности ЧВК в Африке.

Некоторое время назад российские власти в один голос опровергли информацию о переброске российских военных в Ливию, а уже чуть ли не на следующий день российский бизнесмен Евгений Пригожин, чье имя СМИ связывают с «ЧВК Вагнера», «фабрикой троллей» и поставкой продуктов на кухню Кремля, открыто участвовал во встрече министра обороны России Сергея Шойгу с ливийским маршалом Хафтаром в Москве. Появление повара на встрече высокопоставленных военных чинов власти объяснили незатейливо: Пригожин якобы организовывал в Минобороны РФ официальный обед для глав военных ведомств России и Ливии, а также принимал участие в обсуждении культурной программы визита ливийской делегации. Видимо, в «культурную программу» входило представление ливийцам реального руководителя «отпускников», «отдыхающих» в Ливии.  

Понятное дело, для дестабилизации такой страны, как Ливия, достаточно поддерживать одну из воюющих группировок. Это позволит усилить и одновременно контролировать поток беженцев из Северной Африки, то есть контрабанду людей в Европу, где политические партии выигрывают и проигрывают выборы только из-за отношения к мигрантам. Этого хватит, чтобы вновь раскачать политические качели. Такой аргумент для европейских столиц, надеются в Москве, окажется весьма убедительным.

Попытки обращения военных наемников в международные организации с требованием заставить российские власти (которые, между прочим, их наняли, обучили, вооружили и тайно отправили воевать) признать их, а также участие «рестораторов» в геополитических переговорах наравне с министром обороны и начальником Генерального штаба, как и все последние истории с «героями ГРУ», свидетельствуют о глубоком кризисе. Все это наглядно демонстрирует, как на самом деле функционирует государство-мафия.

«Частная военная компания» в России — в стране, где полностью отсутствуют общественный и гражданский контроль за коррумпированным государством и политически значимые независимые СМИ, где нет разделения властей, но есть избирательный подход к соблюдению законов и зависимые суды, — крайне противоречивое и опасное явление. В конкретных условиях разрастание наемнического бизнеса в России под прикрытием государства и при абсолютной информационной закрытости ведет к быстрому формированию, закреплению и усилению неконституционного, но очень опасного института. Эта силовая структура, по сути, незаконное вооруженное формирование, которое сможет использовать кто угодно (при наличии денег и склонности к авантюрам) в каких угодно целях как за границей, так и внутри страны.

Неудивительно, что деятельность этих структур в России до сих пор законодательно не определена и не регулируется. Нет сомнений, что юридический вакуум и путаница поддерживаются намеренно, для удобства ведения так называемых гибридных операций и войн, чтобы снять с государства ответственность — как за действия служащих частных военных компаний, так и за их судьбу, будь то гибель или попадание в плен.

Причастность государства к процессу создания и развития негосударственных вооруженных формирований, неформальное сращивание государственных и негосударственных силовых структур переводит в новое качество всю государственную систему. 

Если с 1990-х годов и до сих пор ключевой проблемой России была фактическая неразделенность власти, собственности и крупного бизнеса, то теперь в эту систему включается автономный силовой элемент, выращенный за последние годы при государственном участии и на государственные деньги и используемый, в частности, в ходе скрываемого от общества нелегального ведения боевых действий в Сирии и Украине.

Это имеет множество разных последствий: нравственно-этических, политических, международных, военных. Но, помимо этого, создание в России гибридных, официально не признаваемых, неформальных вооруженных формирований имеет ключевой внутриполитический аспект: это явная и значительная угроза безопасности внутри  страны. 

12:04 11.11.2018

МЕЖДУ ВОЙНАМИ

Обстановка, в которой отмечается столетие окончания Великой (Первой мировой) войны, вызывает не меньше вопросов и недоумения, чем юбилей революции в России. Нежелание российской власти обсуждать кризис самодержавия и террористическую суть большевизма понятно и ожидаемо. Это наследники большевиков с имперскими амбициями, для которых празднование (именно празднование) столетия ЧК и комсомола гораздо более значимо, чем осмысление трагедии разгона Учредительного собрания или расстрела царской семьи. Еще и «столетие военной разведки» отпраздновали на самом высоком уровне, что в свете событий последних месяцев выглядит совсем уж фантасмагорично — куда там Хэллоуину.

Однако у столетия окончания Первой мировой не только внутрироссийский, но и глобальный контекст. Когда в 2014-м мир вспоминал начало той войны, речь в основном шла о том, насколько важно извлекать уроки из прошлого ради будущего. Но уже через четыре года президент Франции признался: «Я поражен схожестью между временем, в котором живем мы, и тем, что было между мировыми войнами… В Европе, разделенной страхами, возвращением национализма, последствиями экономического кризиса, можно увидеть почти последовательно все то, что характеризовало Европу между окончанием Первой мировой войны и экономическим кризисом 1929 года… Европа подвергается риску: распасться из-за националистической проказы или быть третируемой иностранными державами. И таким образом лишиться суверенитета».

Сегодня уже понятно, что «брекзит» и президентство Трампа не «сбой системы», а, скорее, ее иное качество, запускающее череду событий, которые, как снежный ком, вовлекают в процесс все новые страны и меняют мир. Успехи правых популистов на парламентских выборах в Европе и США, президентские выборы в Мексике и Бразилии — тому подтверждение. 

«ВСЕ ГОРДЫ ТЕМ, ЧТО РУССКИЕ»
«ДЛЯ МЕНЯ ТЕПЕРЬ СУЩЕСТВУЮТ ТОЛЬКО НЕМЦЫ»
«АМЕРИКА ПРЕЖДЕ ВСЕГО»
«ВЕРНЕМ БРИТАНИЮ БРИТАНЦАМ»

Что же характеризовало Россию и Европу столетие назад и привело мир к кошмару двух мировых войн?

Прежде всего национализм. Такой национализм, когда нацию, свой народ противопоставляют не коррумпированной и блуждающей в политических тупиках монархии или империи, а другим странам и народам. Именно такой национализм пестовался, поощрялся и использовался властями всех ведущих стран предвоенной Европы начала XX века. Россия, например, не могла «просто жить, как какая-нибудь Дания», она назначила себе миссию — освобождение славянских христианских братьев.

Знакомо. Путинский «многополярный мир» с разделением глобуса на зоны влияния, «новая Ялта», ограничение суверенитета стран, произвольно взятых под покровительство, — прямое продолжение имперско-державного мышления, нанесшего нашей стране огромный ущерб в XX веке. Что же до «панславизма» столетней давности, то сегодня он трансформировался в «евразийство», дополненное ностальгической концепцией сверхдержавности.

Мессианскую имперскую идеологию в царской России разделяли и во многом навязывали правящие круги, однако и объективная общественная поддержка была вполне ощутимой, особенно после участия русских добровольцев в боевых действиях в Сербии в 1875-1876 гг., после Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и освобождения Болгарии. Царское правительство считало, что главная задача внешней политики в том, чтобы после освобождения Сербии и других южнославянских земель молодые государства оказались в сфере влияния России, а не Австро-Венгрии. Характерно, что в Австро-Венгрии режим был вполне либеральным в отношении национально-культурной идентичности, тогда как Османская империя, по сути, оставалась средневековой. Но в России считали, что православным балканским народам лучше еще немного побыть «под турками», чем отойти в зону влияния Австро-Венгрии.

В 1914-м решение не уступать Австро-Венгрии в сербском кризисе и начало войны были встречены общественным энтузиазмом, можно сказать, приливом радостного восторга у значительной части европейской, в том числе русской, публики. Идеология национального разделения и войны как единственного способа достижения целей казалась тогда таким же свойством новой эпохи, как развитие науки и технический прогресс. Русский писатель Леонид Андреев писал в августе 1914-го: «Настроение у меня чудесное, — истинно воскрес, как Лазарь... Подъем действительно огромный, высокий и небывалый: все горды тем, что — русские... Если бы сейчас вдруг сразу окончилась война, — была бы печаль и даже отчаяние...». Сейчас это высказывание чаще приводят как пример своего рода безумия, которое охватило образованную публику, но чем эта экзальтация отличается от нынешней, вызванной аннексией Крыма и вооруженным захватом части Донбасса?

Дальше — «возгонка» якобы ущемленного национального чувства. Переименование Петербурга, названного так самим основателем Российской Империи, в Петроград — символичный эпизод, демонстрирующий значительную долю абсурда, вполне и сегодня присущего российскому государственному национализму (совсем недавно президент России говорил о том, каким должен быть современный национализм: «мы правильные, а не дурацкие националисты; Крым — это наше; мы вообще ничего не боимся, если по нам нанесут удар, мы ответим и, как мученики, попадем в рай, а они просто сдохнут; на Украине все плохо; единомышленников у нас почти 146 миллионов»).

А дальше пошло-поехало. С вершин российской власти прозвучали утверждения, что немцы контролируют русскую экономику. Власти запретили применять оружие против погромщиков немецкого посольства и магазинов с немецкими вывесками. Военное командование не препятствовало участию в этом солдат. Затем — экспроприация земель немецких крестьян в России. Насильственному переселению подверглись поляки, евреи и даже православные братья-болгары за союз их царя с Германией. Начались репрессии против мусульман Карсской и Батумской областей.

Земельный вопрос при этом не был решен ни в малейшей степени. Зато власти продемонстрировали, что с правом на частную собственность можно не считаться. Погромы в городах стали привычным делом — появилось ощущение, что можно безнаказанно избивать и грабить всех «инородцев», да и вообще всех «других», которые «не наши».

Естественно, очень скоро, особенно при первых же неудачах на фронте, в число «не наших» попала властная верхушка и даже сама царская семья. Собственно, еще в начале войны, когда Николай II виделся безоговорочным символом национального единения, происхождение его жены порождало слухи, вызывало раздражение, которое вскоре трансформировалось в открытую ненависть.

Атмосфера подозрительности и злобы пронизала все общество. Это касалось далеко не только народных масс. 1 ноября 1916 года лидер кадетов Павел Милюков задал с думской трибуны знаменитый вопрос о действиях самодержавного правительства: «глупость это или предательство?» Если прочитать речь полностью, становится понятно, что вопрос совсем не риторический. Милюков сознательно использовал все более распространявшуюся в обществе «августейшую шпиономанию». Предательство, кстати, было, и заключалось оно в отказе элиты признать бессмысленность и бесцельность самой войны, основанной исключительно на национализме; в эксплуатации героизма и самоотверженности российских солдат, матросов, казаков, офицеров, медсестер, военврачей (о чем до сих пор почти не говорят); в подлом, своекорыстном исчерпывании патриотизма народа, который искренне откликнулся на призыв защитить интересы родины, а, почувствовав фальшь и обман, оказался морально опустошенным и растерянным.

Безусловно, русский державный национализм и путь, который он прокладывал к войне, не были уникальным явлением. Вся Европа была наполнена тем же — сосредоточением каждой из стран на своих интересах, в свете чего все окружающее мельчает, искажается, окарикатуривается. Это превращало любую попытку мыслить масштабно, общеевропейски в экстраполяцию исключительно своих, узконациональных представлений о том, как надо жить.

В Германии подготовка к Первой мировой войне сопровождалась националистической эйфорией, призывом забыть социальные и партийные различия перед лицом врага. Эта идея подавалась под циничным названием Burgfrieden («гражданский мир»). Вильгельм II заявил 4 августа 1914 года: «Я не признаю больше никаких партий, для меня теперь существуют только немцы». Можно предположить, что таким образом император Германии высказал сокровенные мысли множества своих подданных (примечательно, что в октябре 2018 года в Хьюстоне президент США Дональд Трамп почти повторил слова кайзера: «Мы ставим Америку на первое место, мы будем заботиться о себе»).

Аналогичная националистическая истерика, сопровождаемая решением левых партий прекратить борьбу с правительством на время войны, наблюдалась в это же время во Франции (получила название «Священный союз», Union Sacree).

ПОВТОРЕНИЕ БЕЗ УЧЕНИЯ

Очень скоро огромный разрыв между представлениями людей о должном, о жертвенности во имя родины и бессмысленной и бесцельной бойней вызвал глубочайшее ментальное потрясение у всех без исключения воевавших наций. В России это привело к развалу власти и преступному государственному перевороту. Приход на многие десятилетия большевиков стал возможен не вследствие отречения царя от престола и падения монархии, а из-за неспособности российской политической элиты, взявшей на себя ответственность за страну, увидеть, почувствовать происходивший качественный сдвиг. В свою очередь, воинствующий национализм открыл дорогу популистской эксплуатации злобы, ненависти, самых худших сторон человеческой натуры, что сыграло также не последнюю роль в сталкивании России в большевизм. 

В Европе, хотя катастрофа бесцельности и жестокости и породила философскую и художественную рефлексию, серьезных политических выводов после окончания Первой мировой войны элита сделать не смогла. Ни победители, ни побежденные. Победители возложили всю вину на Германию и назначили ей наказание. В Старом свете, где после распада Австро-Венгрии и Османской империи, а также после отделения Прибалтики, Финляндии и Польши от России возник целый ряд национальных государств, национализм в полной мере продолжал оставаться ведущей идеологией.

Демонстративно ущербное положение Германии в версальской системе мощно питало идеологию национального реванша. Остальная Европа до последнего мирилась с политикой аннексии и аншлюсов, осуществлявшейся нацистским руководством Германии, не только потому, что не хотела новой войны, но и потому, что ей, по большому счету, нечего было противопоставить национализму и тезису о «собирании земель».

Началась Вторая мировая война.

«ЗА ФЛАЖКИ — ЖАЖДА ЖИЗНИ СИЛЬНЕЙ!»

Вырваться из круга предопределенности войны получилось только через создание новой, ненационалистической стратегии развития Европы. Причем сделано это было отнюдь не в Ялте и Потсдаме решениями об очередном переделе мира, а вопреки им — уже в послевоенные десятилетия качественно новой европейской политической элитой.

Евросоюз не просто вырос из национального примирения, а был создан как фундаментальная конструкция, гарантирующая недопущение национализма и войны в тактике и стратегии развития Европы, вне зависимости от того, кто победитель, а кто побежденный. Было реально признано и институционализировано, что Европа — это единое историческое, культурное, экономическое и политическое пространство, будущее которого может определяться только на основе консенсуса и компромисса, что право на жизнь и другие права человека выше суверенных барьеров.

Одно из главных последствий большевистской катастрофы в России и превращения войны империалистической в войну гражданскую — выпадение нашей страны из европейского процесса в целом и осмысления итогов двух мировых войн в частности. Сначала в межвоенный период (1920-1930 годы) вместо осмысления войны как человеческой трагедии произошли девальвация человеческой жизни и разрушительный для страны социальный эксперимент. И только после катастрофических потерь 1941-1945 годов (да и то не сразу) наша страна стала с трудом приходить к пониманию человеческого измерения войны. При этом достижение высот осознания трагедии в литературе и кинематографе соседствовало с сокрытием исторической правды о войне и прямой ложью о потерях.

В самом начале 1990-х в СССР реалии фактически созданного единого экономического, культурного, жизненного пространства, в отличие от быстро ветшавшей советской идеологии, содержали потенциал как для проведения экономической реформы, так и для европейской интеграции на основаниях, качественно более близких к состоянию самого Евросоюза. Сохранение и использование этого потенциала предусматривал проект реформы «500 дней» и Договор об экономическом союзе, стратегия сохранения единой экономики и единой валюты.

Невежественные Беловежские соглашения уничтожили этот потенциал.

Дальше противостоять национализму могла только идея европейского образа жизни и пример европейской интеграции. Однако антиевропейский, изоляционистский курс, апогеем которого стала «русская весна» 2014 года, и попытка навязать этот курс доступной части постсоветского пространства привели к стремительному сползанию государства и общества в национализм более чем столетней давности.

КОНСТАНТИНОПОЛЬ AGAIN — ОТ ВАЛДАЯ ДО ХЬЮСТОНА

Даже сегодня разговор о Первой мировой войне (сама по себе тема, кстати, крайне актуальная) часто сводится к тоске по обладанию Константинополем и проливами. Эти соображения, отбрасывающие трагический опыт XX века, подспудно питают и современный реваншизм. Ради чего Россия ведет две войны? Ради чего гибнут люди? Ради чего уничтожается наша экономика? Хотим подчинить Киев и манипулировать Украиной? Создаем на Ближнем Востоке и в Африке орудие шантажа Европы потоками беженцев и мигрантов? Для чего это? В конечном счете все снова сводится к переделу мира в своих интересах. В этом суть национализма.

Если бы подобные процессы протекали только в России, это было бы для нашей страны плохо, но не грозило бы большой войной. Однако свой «заветный Константинополь» есть, похоже, почти у всех. Главная составляющая этого явления даже не территориальные претензии (хотя и они все чаще вытаскиваются из сундуков истории и превращаются в орудие популистской политики), а желание искать будущее в прошлом. «Make Again» — лозунг национал-популистской политики, который распространяется от страны к стране, как лесной пожар. Вот уже и новый президент Бразилии, крайне правый популист Жаир Болсонару обещает соотечественникам «make happy again», то есть сделать их «снова счастливыми».

Европу национализм растаскивает на архаичные единицы. Мы говорим, что для стран постсоветского пространства единая Европа — единственный реальный ориентир для строительства будущего. Тем временем в Польше и Венгрии, давних членах Евросоюза, в которых их восточные соседи десятилетиями видели модель своего будущего, правые пытаются сделать национализм центром внутриполитической повестки, тогда как во внешнеполитическом дискурсе в этих странах доминируют разговоры о стенах, заборах, колючей проволоке (будто все это может оградить от глобальных угроз).

«Новые правые» публично радуются успехам братьев по мировоззрению, но это глупая, близорукая радость — как стоячая овация российских депутатов в честь избрания Трампа президентом. Очевидно, что чем больше стран руководствуется национализмом во внешней и внутренней политике, тем более частыми будут конфликты, столкновения, ссоры, скандалы. Правый популист Карин Кнайсль, министр европейских, интеграционных и иностранных дел Австрии, на чьей свадьбе российский президент гулял в конце лета, отменяет визит в Россию в связи со шпионским скандалом и говорит, что в случае подтверждения подозрений российско-австрийские отношения будут серьезно отягощены. Российский МИД, естественно, ей уныло пеняет: «Вызывает недоумение, почему наши австрийские партнеры...»

Все более очевидными становятся и другие будущие угрозы, в первую очередь резко возросшая вероятность конфликта с использованием ядерного оружия и вполне возможный новый масштабный мировой экономический кризис, о котором все чаще говорят в последнее время. Одна из главных предпосылок этих угроз — возрастающая разделенность мира, которая резко снижает потенциал противодействия кризису даже в сравнении с тем, что было десять лет назад. А ведь и тогда, в 2008-2009 годах, мировые экономические лидеры с трудом загнали болезнь внутрь, но, по большому счету, так и не занялись искоренением причин кризиса.

Яркий результат непонимания опасности национализма и популизма — «брекзит» (см. статью «Британия доказала, что она важнейшая часть Европы», июнь 2016). В начале ноября министр транспорта Великобритании Джо Джонсон подал в отставку и выступил за проведение нового референдума. «Реальность “брекзит” стала сильно отличаться от того, что нам когда-то обещали», — пояснил он. И это говорит член правительства одной из ведущих стран мира! Кто обещал?!

Число обещающих и верящих в обещания по всему миру растет. Реальность, конечно, будет сильно отличаться от обещаний, но эйфория от политики грубых действий, простых решений, «разрубания узлов» пересиливает все разумные доводы. Создается ощущение, что политики, увлеченные дымом, громом и мишурой политического карнавала (см. статью «Разворот: от карнавала к развалу», октябрь 2018), просто не понимают, что наступит будний день — и придется иметь дело с последствиями. А людям просто хочется праздника и не хочется верить в плохое. Ведь «не случится, не допустят, это же все не всерьез…»

Сто лет назад тоже было достаточно фактов, знаний, сведений, чтобы образованные люди своего времени, а уж тем более военные и политики, имели представление о характере будущей войны, масштабах потерь, непредсказуемых последствиях, способных изменить мир до неузнаваемости. Но попустительство национализму, популизму, политической клоунаде привело к тому, что шаг в пропасть произошел неудержимо, почти автоматически — под гром оркестров и приветственные крики публики.

«МОЖЕМ ПОВТОРИТЬ?»

Вот и сейчас национализм снова готовит Европе войну, поражение в глобальной конкуренции и провинциальное будущее в мире XXI века, где будут доминировать Северная Америка и Юго-Восточная Азия.

Возможность избежать ловушки Первой и Второй мировых войн все еще существует. И если бы хватило ума не плестись в хвосте торжествующего трампизма, у России открылись бы исторические возможности. Российское государство, основанное на правде и честной исторической идентификации с перспективой оказаться в единой Европе, — это продолжение созидания того, что было начато после Второй мировой войны. Россия — как органическая часть европейского мира, который составляет суть современной глобальной цивилизации. Так должно быть.

А иначе уже в ближайшие годы все может повториться снова.