«Власть отвратительна, как руки брадобрея» (Мандельштам). Давно она не была так отвратительна, как в эти дни.

На четвертый день после катастрофы, когда уже умолкли последние стуки выживших, десятка два важных мужчин в рубашонках с короткими рукавчиками рыгали с довольными улыбками после сытного обеда на черноморском курорте и толкались перед камерами, чтобы оказаться ближе к телу Самого. Сам вещал, как эффективно ведутся спасательные работы и какими самыми современными в мире спасательными средствами обладает вверенный его командованию флот. Скорее всего, он уже знал к тому времени, что все моряки погибли.

Это уже потом, после неожиданного для них взрыва всенародного возмущения, политтехнологи запоздало обнаружили, что что-то не так с драгоценным имиджем августейшего клиента. И внезапно они перестали с умиленным холуйством восторгаться спортивными достоинствами Верховного главнокомандующего («Два дня Путин активно осваивал новые виды спорта: водные лыжи и водный мотоцикл. Он трогался с места с третьей скорости, пугая черноморских рыб и вынуждая охрану мчаться за ним».) Вместо этого они натянули на себя и на клиента скорбные маски, притащили к нему попов с иконами, вспомнили ни к селу ни к городу олигархов с их виллами на Средиземноморье (тех самых олигархов, между прочим, которые на тех самых виллах и договаривались прошлым летом привести Путина к власти).

НО БЫЛО УЖЕ ПОЗДНО. ЦАРСТВОВАНИЕ НИКОЛАЯ II ПОГУБИЛА НЕ ХОДЫНКА. ЕГО ПОГУБИЛ БАЛ, НЕ ОТМЕНЕННЫЙ ВЕЧЕРОМ ПОСЛЕ ХОДЫНКИ.

Кто-то из имиджмейкеров гордится, наверное, тем, как президент произнес: «Выть хочется». (Может быть — сам. Может — подсказали.)

Что же он не выл, лихо распугивая своей мотоциклеткой черноморских рыб, когда подводники умирали от удушья?

Что же он не выл, когда под залпами «Градов» и «Ураганов», под падающими с неба «Буратино» и «Змеями Горынычами» гибли тысячи мирных жителей — чеченцев и русских, стариков, женщин, детей?

Что же он не воет, когда каждую неделю теряет убитыми и ранеными сотню своих солдат на войне, затеянной ради его избрания?

Или ему действительно захотелось выть, когда он впервые почувствовал угрозу своему рейтингу и обрушился с грубыми и непристойными нападками на прессу, обнажив свои профессиональные инстинкты?

Выть действительно хочется, осознавая безнадежную беспомощность общества перед властью — жестокой, бесчеловечной, лживой.

Источник: Андрей Пионтковский. Проверка воем. «Новая газета», 4 сентября 2000 года