Что знают Путин о Березовском и Березовский о Путине. Тайны взрывов жилых домов узнать все равно придется. Выбора нет.

Что объединяет сегодня столь разных людей, как Борис Березовский и Александр Проханов? Оба они утверждают, что дома в Москве и Волгодонске были взорваны в сентябре 1999 года не чеченскими террористами, а людьми, либо принадлежавшими к российским спецслужбам, либо близкими к этим спецслужбам.

Предприниматель Березовский обещает придать этим заявлениям в ближайшее время (не позднее конца февраля) форму юридически документированных обвинений. Писатель Проханов использует средства художественного воздействия на общество. В изданном массовым тиражом романе-памфлете «Господин Гексоген» он рисует картину заговора в высших эшелонах российской власти летом-осенью 1999 года, направленного на развязывание второй чеченской войны и использование ее как эффективного инструмента избирательной кампании. Цель заговора — привести к власти «наследника», призванного гарантировать безопасность погрязшему в коррупции ельцинскому клану.

Сомнения в официальной версии взрывов домов в сентябре 1999 года выдвигались и раньше. Слишком много вопросов она вызывала и вызывает своими явными нестыковками (особенно после «учений» в Рязани).

Прошло более двух лет после этого преступления. К судебной ответственности за его совершение были за это время привлечены два человека (не чеченцы по национальности). Состоявшийся осенью прошлого года в Ставрополе суд оправдал их по обвинению в причастности к взрывам в Москве. Суд сделал это не из симпатий к обвиняемым. Они были осуждены по другим серьезным статьям. Просто доказательная база обвинения в подготовке взрывов в Москве оказалась даже по меркам нашего сервильного правосудия скандально фальсифицированной.

Слово «гексоген» прочно вошло в российский политический словарь. Это и неудивительно. Весь сентябрь 1999 года оно вдалбливалось в сознание обывателя всеми средствами массовой информации. Через несколько дней после взрыва уже нашли в Москве какого-то несчастного чеченского рабочего-красильщика, на руках которого были следы гексана, пытали его, угрожали отдать жену и дочь на растерзание родственникам погибших на улице Гурьянова, заставляя сознаться в организации взрывов. Его освободили только через несколько месяцев. Но подавляющее большинство читателей «Господина Гексогена», а может быть, и сам уважаемый автор вряд ли в свое время обратили внимание на то, что согласно отредактированной официальной версии никакого гексогена не было и в помине ни в Москве, ни в Волгодонске, ни тем более в Рязани.

После того как первая проведенная по горячим следам экспертиза в Рязани показала наличие гексогена и органы правопорядка доложили об успешном предотвращении теракта, ее результаты были официально опровергнуты. Но этого показалось мало. И через несколько дней власти в несколько излишнем рвении и вне всякой логики объявили, что не было никакого гексогена не только в Рязани, но и в Москве и Волгодонске, а использовали там террористы аммиачную селитру и алюминиевый порошок. Видимо, предполагалось, что таким способом можно будет окончательно пресечь появление в сознании людей ассоциативной связи между реальными взрывами в Москве и Волгодонске и «учениями» в Рязани.

И когда в декабре в Урус-Мартане обнаружили «лабораторию, в которой готовилась взрывчатка для взрывов в Москве и Волгодонске» то, конечно, в ней нашлись аммиачная селитра и алюминиевый порошок.

Уже сказанного достаточно, чтобы с большим сомнением отнестись к официальной версии событий 1999 года. Однако до последнего времени общество предпочитало не обсуждать сентябрьские взрывы домов в России. Даже не доверяя предложенной ему версии, оно как бы инстинктивно отшатывалось от этой темы. Есть тайны власти, к которым обществу, может быть, лучше не прикасаться. Не возвращаются же американцы к загадке убийства президента Джона Кеннеди. Правда может оказаться слишком чудовищной, а ее последствия для государственности — слишком серьезными.

Но опубликованный роман Александра Проханова и объявленная Борисом Березовским на февраль мировая презентация «разоблачений» не оставляют обществу выбора. Ему придется вернуться к теме сентябрьских взрывов.

Общая канва событий тех дней как в романной версии Проханова, так и в реальности политической России лета-осени 1999 года не вызывает сомнений и общепризнана.

Целью операции «Наследник», или, как самодовольно назвал ее в одном из своих зарубежных интервью Глеб Павловский, проекта «Манхэттен», было предотвратить казавшийся тогда неизбежным и грозивший «семье» огромными неприятностями приход к власти клана Примакова — Лужкова. Для этого необходимо было в кратчайший срок превратить практически неизвестного обществу человека в национального героя. История не знает других средств для совершения такого чуда, кроме войны.

Но война была уже испробована как патентованное средство повышения рейтинга власти в 1994-1996 годах, и крайне неудачно. Она оказалась непопулярной и чуть не привела к поражению на выборах 1996 года.

Поэтому обеспечить успех всего этого «Наследника-Манхэттена» можно было, только сделав вторую чеченскую войну популярной. Два события помогли решить эту ключевую для политтехнологов «семьи» проблему: рейд Басаева в Дагестан и взрывы домов в Москве и Волгодонске.

Явились ли эти события для них неожиданным, как это ни кощунственно звучит, «подарком судьбы» или же они были тщательно срежиссированы?

По первому пункту объем прямых обвинений и косвенных улик в адрес Березовского, основного идеолога и движущего мотора операции «Наследник», становится критическим уже в сентябре 1999 года. Это и свидетельства о встречах Березовского, Александра Волошина и Шамиля Басаева в Ницце летом 1999 года, и записи перехваченных разговоров Березовского с тем же Басаевым и Удуговым, подтверждавшие прямое участие Березовского в финансировании бандитов и планировании их похода в Дагестан. Не в силах остановить этот поток обвинений, Березовский идет на отчаянный шаг. В принадлежащей ему «Независимой газете» 12 октября появляется статья главного редактора Виталия Третьякова, в которой черным по белому было написано:

«Совершенно очевидно, что чеченцев в Дагестан заманили, дали им вляпаться в это дело, чтобы получить законный повод для восстановления федеральной власти в республике и начала активной фазы борьбы против собравшихся в Чечне террористов. Ясно — это была операция российских спецслужб (не путать ее со взрывами домов), причем политически санкционированная на самом верху».

Перечитайте внимательно этот текст, бесценный для историка, психиатра, юриста, приоткрывающий окошко в больное сознание пациента — «российской политической элиты». В нем автор не выдвигает оригинальной журналистской версии. Никто, кстати, в той атмосфере ура-патриотической эйфории и не подумал опровергать Третьякова. Об операции российских спецслужб по организации похода Басаева в Дагестан он говорит как о бесспорном факте, как об аксиоме, совершенно очевидной для своих хорошо информированных читателей. Версия появилась ниже (ради нее и была написана статья Третьякова) и заключалась в том, что патриотически настроенный олигарх Березовский также внес свой посильный вклад в эту блестящую операцию. Тем самым автоматически дезавуировались все публичные обвинения в адрес хозяина газеты.

Итак, «российской политической элитой» принимается как бесспорное и как должное, что басаевский поход в Дагестан, повлекший гибель сотен русских солдат и сотен мирных дагестанцев, разрушение десятков деревень, был организован спецслужбами и был «политически санкционирован на самом верху». С единственной целью: дать Москве «законный повод» для развязывания крупномасштабной бойни, в которой так же, как в 1994-1996 годах, погибнут и будут продолжать гибнуть еще сегодня тысячи русских солдат и десятки тысяч мирных жителей.

Но в таком случае чем «санкционировавшие операцию на самом верху», активно в ней участвовавший олигарх и гордо повествующий о ней редактор отличаются от международных террористов и убийц — Басаева и Хаттаба?

Впрочем, редактор, увлеченный отмыванием любимого олигарха, все-таки краешком сознания понимает, что выбалтывает что-то лишнее, и на всякий случай огораживается скобочкой: «(не путать ее со взрывами домов)».

А почему, собственно, не путать? И рейд Басаева в Дагестан, и взрывы в Москве служили закреплению в общественном сознании одной и той же простенькой цепочки условных рефлексов: чеченец — террорист — уничтожить.

Именно взрывы в Москве окончательно закрепили эту триаду. И если ради торжества таких абсолютных ценностей, как «преемственность власти и успех операции «Наследник», «консолидация политической элиты», «величие России», политтехнологи, олигархи и редактора могли недрогнувшей рукой пожертвовать сотнями жизней в Дагестане, то что остановило бы их от такой же искупительной жертвы в Москве?

Статья, опубликованная 12 октября 1999 года в газете Березовского, — это чистосердечное признание олигарха прокурору республики: да, виновен в организации бандитского рейда Басаева и Хаттаба в Дагестан.

Что касается «санкционировавших операцию на самом верху», то своеобразие политической ситуации России того времени заключалось в том, что «самым верхом» тогда и был штаб операции «Наследник» (Б. Березовский, А. Волошин, В. Юмашев, Т. Дьяченко), действовавший от имени недееспособного президента.

Премьер-министр окончательно стал самостоятельной фигурой, способной принимать решения и нести за них политическую ответственность, лишь 7 мая 2000 года. А драматической осенью 1999 года он еще оставался, как бы это ни было ему неприятно, всего лишь инструментом в руках мнивших себя демиургами российской политической сцены — Б. Березовского и еще нескольких посвященных в последнюю русскую тайну ХХ века.

Кстати, именно после 7 мая 2000 года выяснилось, что реальный наследник, хотя и видимо связанный определенными обязательствами, вовсе не намерен был действовать по всем прописям проекта «Наследник». И первым это на себе почувствовал Борис Березовский. И немедленно — уже летом 2000 года — он начал дозированно, сначала глухо, намеками, потом все более явно и жестко обвинять власть в причастности к взрывам домов в Москве и Волгодонске. Чем безнадежнее становились его шансы на возвращение на политическую сцену России, тем громче звучали его обвинения.

Березовский — человек творческий. Он изобрел немало оригинальных способов ограбления нации — от реэкспорта «Жигулей» и фантиков «АВВА» до приватизации президентской семьи. Похоже, он открыл и совершенно новый вид политического бизнеса: шантажировать власть разоблачением своих собственных преступлений.

P. S. Что-то заставило меня написать еще в июле 1998 года: «Загнанный народным недовольством и интригами олигархов в угол, Борис Ельцин будет готов, чтобы удержать ускользающую от него власть, бросить Россию в ее последнюю катастрофу ХХ века.

Еще одна громкая провокация — и маневры временной оперативной группировки на Северном Кавказе плавно перерастают по приказу Верховного главнокомандующего во вторую маленькую победоносную войну.

Пара срочно организованных терактов в Москве — и в стране вводится чрезвычайное положение. Кто помешал нашим доблестным полководцам и мудрому главнокомандующему выиграть первую маленькую победоносную? Конечно, предатели на телевидении. Второй раз это не повторится». (Moscow Times, 16.7.1998).

Через год с небольшим два дома в Москве взорвались наяву. И потом еще сотни домов в Грозном, Аргуне, Комсомольском… И еще долго эхом тех взрывов будут продолжать взрываться в Чечне дома, бронемашины, солдаты, дети.

Эта проклятая война никогда не закончится. Во всяком случае, пока мы не исторгнем из себя тайну ее зачатия — тайну сентябрьских взрывов 1999 года.

От редакции: Если прав наш обозреватель, значит, в этих преступлениях была заинтересована власть. Один придумал, другие (не отказавшись!) сделали. Одни молчат, другой напоминает. В этой ситуации есть минимальный шанс узнать правду.

Источник: Андрей Пионтковский. Признание олигарха прокурору республики. «Новая газета», 21 января 2002 года