Нет термина сейчас более модного среди российской «политической элиты», чем «управляемая демократия», или «манипулируемая демократия», или «патронируемая демократия». Государственники произносят этот лозунг с искренним восторгом, не скрывая, что для них он всего лишь фиговый листок, прикрывающий переход к вожделенной диктатуре Сильного Лидера, железной рукой ведущего Россию к Величию и Процветанию. Либералы — или, вернее, бывшие либералы — с надеждой и тревогой рассматривают режим «манипулируемой демократии», авторитаризм Просвещенного Правителя как единственное средство предотвратить возможное сползание в диктатуру.

Ошибаются и те, и другие — и либералы, и державники. «Манипулируемая демократия» — это не иммунизация против диктатуры. Это капитуляция перед агрессивными силами тоталитарного реванша. Либеральные поклонники этой концепции надеются, что они окажутся в рядах «манипуляторов», мудрых советников Просвещенного Правителя. Они очень быстро разочаруются, оказавшись среди манипулируемых и оттесненных от трона гораздо более решительными коллегами Просвещенного Правителя.

Что касается державников, то и их торжество будет недолгим. Их модель приведет Россию не к возрождению, а к окончательному цивилизационному тупику. И дело вовсе не в том, что эта модель с презрением отбрасывает такие универсальные ценности, как демократические свободы и права человека. Откровенно говоря, с такой потерей примирилась бы (увы…) значительная часть населения нашей страны ради достижения каких-то осмысленных целей, экономического прогресса, например.

Но дело в том, что эта модель неадекватна прежде всего с социально-экономической точки зрения. Ее поклонники любят ссылаться на позитивный, с их точки зрения, опыт манипулируемой демократии и корпоративной экономики в странах Юго-Восточной Азии, и прежде всего Южной Кореи 80-90-х годов. Но, во-первых, эти страны решали подобными методами стоявшую перед ними историческую проблему перехода от крестьянского общества к индустриальному. Сходную задачу Россия уже решала в 20-30-е годы, используя сталинскую модель управляемой демократии.

Во-вторых, когда в конце 90-х годов перед странами региона ЮВА встали задачи перехода к постиндустриальному обществу, модели управляемой демократии и корпоративной экономики (чеболс, связанные привилегированными отношениями с властью) продемонстрировали свою несостоятельность и привели к финансовому кризису 1998 года. Южная Корея отбросила модель управляемой демократии именно в силу ее полной неадекватности вызовам экономики XXI века.

Современная Интернет-экономика требует атмосферы максимальной свободы творчества, инноваций, постоянного возникновения новых компаний, реализующих технологические идеи, а не всевластия в политике и экономике государственно-олигархических мастодонтов.

Между тем в Кремле старая команда все еще поучает Просвещенного Правителя Путина, как ему обустроить Россию: «Возникнет несколько объединений крупного бизнеса, в постоянном общении с которыми государство станет разрабатывать экономическую стратегию. Похоже на южнокорейскую модель — крупные конгломераты, которые государство поддерживает на внешних рынках».

Лучше бы они объяснили своему клиенту, что два прежних южнокорейских президента, «управляющих демократией в постоянном общении с несколькими объединениями крупного бизнеса», осуждены, как известно, на длительные сроки тюремного заключения.

Источник: Андрей Пионтковский. Первое Главное Управление Демократии. «Новая газета», 6 июля 2000 года