ГЯ — … что происходит в сопредельных странах, есть ли там оружие массового поражения, есть ли там химическое оружие, биологическое, готовится ли там ядерное оружие, Ирак — это репрессивный режим, который не раз нападал на своих соседей за последнее время. И наши жизненные интересы, российские в том, чтобы понимать на самом деле, что там происходит. Это сегодня кажется, что, вроде, дружеские отношения, завтра всё может повернуться по другому. Здесь нет врагов и друзей, здесь есть наши интересы, они в том, чтобы знать. Поэтому инспекции ООН мы поддерживаем, мы считаем это абсолютно правильным, и не зря ООН приняла такое решение, мы очень с большим уважением к этому относимся. И нельзя всё время их обманывать, нельзя всё время их морочить, нельзя всё время играть в эти игры, как это происходило в последнее время. Но, собственно, сам удар — военный удар по Ираку — взывает очень большие сомнения. Во-первых, это человеческая трагедия, у нас вызывает это большое беспокойство, мы очень сожалеем об этом, что именно по такому пути пошли; во-вторых, мы не можем отдать себе отчёт, мы не можем ответить себе на вопрос: каковы будут последствия этого удара. Мы не можем ответить на вопрос: почему именно сейчас проведён этот удар. Каковы непосредственные мотивы проведения этого удара. И самое главное: а что собираются этим решить? Каков будет итог этого? Или это просто демонстрация силы. У нас вызывает беспокойство желание одной страны в Мире быть всеобщим полицейским, вызывает такое беспокойство.
СС — Григорий Алексеевич, а ваше отношение к только что принятому ГосДумой обращению президента по поводу выхода из санкции в отношении Ирака?
ГЯ — Я не думаю, что эти решения имеют положительное значение. Я вообще не думаю, что истерика, затеянная вокруг этого всего имеет значение. Я предпочёл бы, чтоб наш президент выступил с объяснениями после разговора, скажем, с Клинтоном или с Блэром о том, почему был нанесён этот удар; чтобы он разъяснил, каковы же всё-таки реальные аргументы, в чём же, собственно, мотивы этого удара. Чтобы он нам объяснил, какие ожидаются последствия. А вместо этого Дума и правительство, и президент впадают в какое-то такое очень нервное состояние: начинаются там отзывы послов и всё такое. И кроме того, я должен сказать. Вы знаете, с нами бы больше считались, если бы у нас было другое положение. Другое положение в экономике, в другом состоянии были бы вооружённые силы, если б мы крепко и уверенно стояли на ногах, если у нас была общая позиция: у парламента, у президента, у министерства иностранных дел по внешним вопросам. Если бы мы ответственно и серьёзно проводили вообще в стране внутреннюю и внешнюю политику и были бы хорошо стоящей на ногах страной, с нами бы разговаривали по другому.
СС — Ну это очевидно, но Григорий Алексеевич, как по вашему, все эти события в Ираке — этот кризис, эти бомбардировки, — они могут как-то существенно повлиять на нашу внутреннюю, вот внутриполитическую, а, может быть, и экономическую ситуацию?
ГЯ — Ну могут быть использованы как фактор отвлечения от реальных проблем.
СС — Но не более?
ГЯ — Ну… ничего хорошего для российского общественного мнения, которое теряется в догадках и испытывает крайне неприятное ощущение от того, что кто-то силовыми методами вместо политических начинает решать вопросы, ничего хорошего для развития отношений внутри России, общественного процесса, политического процесса в этом конечно нет. Ну и ещё раз напомню: мы заинтересованы в том, чтоб быть уверены, что репрессивный режим в Ираке не будет использовать биологическое и химическое оружие против своих соседей. Всё-таки это главный вопрос.
СС — А сегодня первый вице-премьер Маслюков сказал, что вот эти события и то, что происходит между нашими странами не должно повлиять на отношение России с МВФ и другими финансовыми международными организациями. А как по вашему, всё-таки повлияет или нет?
ГЯ — Ну в этом смысле я могу согласиться с тем, что сказал Маслюков, это правильно. Мы должны сегодня вести себя таким образом, который соответствует (ещё раз повторю) интересам нашей страны. И… конечно, это трагично, что таким способом решаются политические вопросы. Конечно наш голос здесь важен, но это вовсе не значит, что мы из-за этого должны испортить отношения со всем Миром. И, кстати, наверное всё же неправильно думать, что принятое президентом США решение связано лишь с его импичментом. Легко было бы догадаться, что импичмент этим можно только ускорить. Уже теперь-то конгрессмены скажут (чтоб их не упрекали, что они отложили импичмент) они его всё-таки проголосуют.
СС — Григорий Алексеевич, я хочу успеть, осталось очень мало времени, хочу успеть все-таки поговорить на другую тему: о наших внутренних фронтах. Вот послезавтра в Петербурге второй тур выборов в Законодательное Собрание, и вы не случайно находитесь в Петербурге; и вы сегодня сказали, что именно в Питере будет дан ответ, есть ли у России перспективы или нет. Вот я не хочу принижать событие в моём родном городе, но всё же вот эта фраза звучит как все-таки предвыборное предречение. Вы не считаете?
ГЯ — Нет-нет. Спасибо, что у нас осталось хоть немного времени для этого. Вот то, что мы сеичас с вами обсуждаем, для будущего нашей страны гораздо важней, чем то, что мы обсуждали до этого.
СС — Почему, почему?
ГЯ — Потому что, если выборы в Петербурге (как они уже доказали в первом туре) покажут, что люди могут не поддаваться на всякие полукриминальные клоунады и затеи, если люди не дают себя одурачивать, если люди политически активны, если люди думают и хотят создать и избрать себе власть, мы имеем перспективу в 99-м и 2000-м году. Если Питер это продемонстрирует всей стране, у нас повышаются шансы. Если этого не произойдёт здесь, если мало людей придёт на выборы, если собственно выборы закончатся голосованием, ну я бы так сказал, безумным (в смысле вот за разных кандидатов, без единого осмысленного направления какого-то), то это очень плохой знак. Это очень плохой знак потому, что мы должны понимать: огромное число людей в России ждёт выборов 2000-го и 99-го года как последнего испытания. Если там ничего хорошего для нашего будущего не получится, то у России очень мрачные будут перспективы: многие люди начнут задумываться о том, какова их здесь роль, что они здесь делают, как они будут здесь жить.
СС — Избирательная комиссия Санкт-Петербурга решила, что губернатор Яковлев нарушил действующее законодательство и призвал голосовать за кандидатов из так называемого «петербургского списка». Как вы думаете, всё закончится только увещеванием или возможны какие-то еще конкретные действия в отношении губернатора?
ГЯ — Не знаю, это пускай избирательная комиссия решает, мы только можем с вами сказать, что я знаю, что сегодня там четыре или пять человек из этого списка сказали, что с ними никто ничего никогда не обсуждал, и написали (мне даже показали эти бумаги) отказ от участия в этом списке и сказали, что это кто-то придумал этот список. Ведь других Главное Управления внутренних дел здесь назвало как людей, в чём-то замешанных, РУОП сказал, что они в чем-то замешаны из этого списка. Значит этот список сделан опять-таки как часть вот этого… ну срывания этих выборов, ну как часть того, что делалось в первом туре. А кроме того, надо ж понимать: не надо брать пример с Юрия Михайловича Лужкова. То, что может Лужков в Москве, вовсе не может губернатор Яковлев в Петербурге.
СС — Кстати, вы знаете результаты одного из последних опросов, где сказано, что если вы объедините свои усилия с Лужковым, то ваши избиратели пополнятся числом аж в 11%?
ГЯ — Ну я этого не знаю, но мне интересно это от вас услышать.
СС — Ну и как вы к этому относитесь? Будете солидаризироваться?
ГЯ — Я думаю, что я могу ещё раз подтвердить то, что говорил раньше. Я с большим уважением и интересом отношусь ко всему, что делает Юрий Михайлович Лужков. Кстати, посмотрите на его бюджет города: 65% дохода — 15% от приватизации и 50% от малого и среднего бизнеса. Вот вам модель бюджета для страны, например. Почему бы нет? Тогда это работает. Но на выборы «Яблоко» пойдёт самостоятельно. И в 2000-м году и в 99-м.
СС — Григорий Алексеевич, ну и самое последнее. Вот мы начали разговор с ваших впечатлений от настроений с американцев, а теперь я бы хотела спросить вас о настроениях петербуржцев. Вы же прямо с самолёта успели даже на митинг заехать, ваше впечатление?
ГЯ — Да, у меня был большой митинг, большая встреча с избирателями. И на улице, и потом в кинотеатре в большом. У меня хорошее настроение. Люди задают очень серьёзные, глубокие вопросы; люди очень настроены на серьёзное, активное политическое поведение. Это самое сейчас главное. Мы не должны никому отдать власть в нашей стране, просто сами. Посмотрите, какой всплеск национализма; посмотрите, какой всплеск национал-большевистских настроений, и даже не настроении, а демонстраций. Это и есть проба — насколько мы серьёзны: насколько мы серьёзны по отношению к нашему будущему, к нашей стране; насколько мы серьёзны… насколько мы хотим, чтобы наша страна в будущем веке стала европейской страной и частью мировой системы безопасности.
СС — Ну что ж, на этом мы поставим точку. Спасибо вам Григорий Алексеевич, за то, что пришли к нам в прямой эфир. Я благодарю вас и напоминаю телезрителям, что мы разговаривали посредством телемоста с Григорием Алексеевичем Явлинским, который сегодня днём прилетел из США, прилетел он в Петербург, где находится накануне выборов… второго тура выборов в Законодательное Собрание. Спасибо, коллеги из Петербурга, до свидания.