ведущий Александр Любимов

ГЯ — В большей степени у нас будет властвовать право закона. Если у нас каждый человек, включая президента и любого прохожего, будет подчинен закону и будет защищен законом, тем лучше у нас будут отношения с любыми странами в Мире.

АЛ — Ну очевидно (исходя из ваших слов), что к «железному занавесу» мы вернуться не можем?

ГЯ — А это дело тут не в моих словах. В условиях интернета, в условиях телевидения, в условиях будущего века вернуться к «железному занавесу» — это значит обречь Россию на историческую изоляцию и на жизнь в условиях дикости, на жизнь в условиях по праву сильного.

АЛ — Ну вот, например, Косово или вы говорили про Ирак и, в общем, не очень понятные результаты того бомбят или не бомбят и что из этого мировое сообщество получает, да? — какой позитивный результат… Как, например, на ваш взгляд, вот некоторые ухудшения, охлаждение отношений с американцами влияет на нашу внутриполитическую ситуацию, например… ну я не знаю, на позиции «Яблока» и коммунистов? Коммунисты усиливаются благодаря этому?

ГЯ — Некоторые отношения (как вы выразились) с американцами, собственно говоря, мало как влияют на наши внутренние отношения, на наше внутреннее положение и на наши внутренние обстоятельства. А вот развитие конфликта в Косово в неблагоприятном направлении (скажем, бомбардировки Югославии, введение… насильственное введение вооруженных сил, военный конфликт в этом регионе) очень плохо влияют на нашу внутреннюю ситуацию. Он рождает…

АЛ — Радикализирует ее?

ГЯ — Особенно рождает напряженность, атмосфера взаимных угроз появляется, появляется истеричность; возникает такая атмосфера, в которой выборы, которые будут в этом году, приведут к тому, что победят силы, совершенно не способные к конструктивной работе — вообще. То есть, просто будет разворот всей нашей политики в другую сторону! То есть, самыми главными политиками будут те политики, которые смогут в наиболее острой форме эксплуатировать кровь, эксплуатировать подготовку или проведение боевых действий, бомбардировок. Радикализируется ситуация в том смысле, что не люди, которые смогут там, скажем, снижать налоги, ликвидировать преступность, поднимать наконец нашу экономику, вводить у нас права какие-то, которые будут ограничивать преступников, а будут… победят совсем другие люди.

АЛ — А прямой связи между охлаждением отношений, допустим, и экономикой все-таки нет? И внутриполитической ситуацией, это просто как вы… как вы начали наш разговор — это, так сказать, игры политические?

ГЯ — Да, я…

АЛ — Это ___ , которые с помощью этих идиом они управляют.

ГЯ — Я не вижу никакого, так сказать, особого охлаждения; я не вижу никакого… никакой особой перспективы для какого-то безумного сближения; я утверждаю, что у нас есть собственные интересы. Чем сильнее будет Россия, чем лучше у нас будет поставлено образование, например, медицина, зашита прав человека; чем современнее будет наша армия, чем яснее и понятнее будет наша внешняя политика, тем лучше будет нашей стране… наши отношения со всеми ведущими индустриальными странами Мира. Что и есть наши интересы.

АЛ — Ваши позиции разделяют русские дипломаты, которые находятся в Приштине. В частности Владимир Ивановский (руководитель миссии ОБСЕ). Владимир Евгеньевич, вас не эвакуируют пока?

ВИ — Добрый вечер. Нет…

АЛ — Собирались эвакуировать вроде?

ВИ — Нет, миссия работает как всегда, в повседневном режиме, хотя, конечно, ситуация, прямо скажем, особенно в последние дни, характеризуется таким внутренним напряжением (если хотите, даже нервная), но мы продолжаем свою работу, понимая, что прежде всего миссии ОБСЕ придется ощутить на себе все то, что получится или не получится в Рамбуйе, так что внутренне стараемся подготовить себя к любому развороту событий здесь ___

АЛ — А что вы знаете в Приштите: все-таки о чем договорились в Рамбуйе?

ВИ — Ну примерно те же, что и у вас, данные, следим…

АЛ — На 48 часов или 15 дней все-таки отложено было это решение? Что у вас говорят?

ВИ — Ну это, во-первых, не так существенно, а главное, что переговоры прерываются. Почему-то в течение целого дня шли всякие сообщения, которые опровергали друг друга, поэтому я просто сейчас не берусь говорить с точностью сколько это будет6 48 часов (как говорит наш корреспондент в Париже) или 15 суток; в течение дня… играли все даты — буквально с 1-го по 15-е марта были все даты в игре.

АЛ — Спасибо, Владимир Евгеньевич. Опять же, пытаясь сравнить то, что происходит там, с тем, что происходит у нас, вот выборы, которые предстоят в Думу, — они все-таки связаны с этой историей? Допустим, радикальное развитие событий по сценарию ввода войск и так далее — какой ваш прогноз на выборы?

ГЯ — Ну конечно, я же говорю: если там ситуация будет ухудшаться…

АЛ — Сколько кого придет — на ваш взгляд тогда

ГЯ — О, это я не буду и не смогу сделать никаких таких прогнозов, я могу только сказать самое главное. Значит, если будет там военный конфликт, и Европа будет стоять накануне там мировой войны очередной (а оттуда уже одна мировая война началась, в общем-то на похожих условиях; сегодня там это одна 10-я процента, что такое может случиться), если ситуация будет развиваться в эту сторону, то на наших выборах это отразиться напрямую, просто напрямую. Мы просто выберем… здесь люди выберут у нас совсем других: не тех, кто может строить, а тех, кто может кричать и… шуметь, разрушать, поднимать истерические настроения и так далее. Хотя в целом… Я вот что думаю: я думаю, что сегодня России нужно заниматься нашими внутренними делами; нам нужно устраивать свою собственную жизнь: научиться платить учителям, нужно сделать так, чтоб заработали наши заводы, чтоб нашу продукцию покупали… с тем, чтобы у нас…

АЛ — ____

ГЯ — Внешняя политика всегда продолжение внутренней! Даже не столько внутренней политики, сколько внутреннего положения!

АЛ — Ну это конечно.

ГЯ — Если у вас сильное внутреннее положение, то вы можете что-то сделать в том числе и в Косово. В противном случае наши дипломаты не имеют за спиной того ресурса, который необходим для того, чтобы там что-то уладить; поэтому комичным выглядит, когда мы начинаем кому-то угрожать, грозить пальцем, говорить, что мы там что-то такое сейчас сотворим безумное, там что-то допустим, кого-то куда-то не допустим!.. Мы должны в первую очередь думать о том как нам обустроить жизнь наших граждан.

АЛ — Мне кажется, что ж одно другого не исключает, — мы не можем самоисключиться из разрешения международных конфликтов, нас просто призывают к этому.

ГЯ — Ну а тогда…

АЛ — В том числе, допустим, сербы.

ГЯ — Тогда вопрос совершенно ясен. Видно было, что конфликт заходит в тупик. Все наблюдали как там пошли в ход и гранатомёты, и танки, сжигали целые деревни, количество трупов все увеличивалось… Нельзя сказать, что мы добились особых успехов в посреднических функциях, которые мы там выполняли, — нельзя, к сожалению, этого сказать. Сегодня говорят о переговорах, переговоры должны продолжаться до бесконечности: в любом случае лучше переговоры, чем любые боевые действия (и, кстати говоря, любые боевые действия в конце концов кончаются переговорами); так, может быть, лучше все-таки вместо этого с самого начала попробовать решить эти все вот вопросы. Я не могу отметить особых успехов дипломатических ни со стороны европейских стран, ни со стороны Соединенных Штатов, ни со стороны России в улаживании этого конфликта. Слишком много было бюрократических пассажей в этих переговорах вот на сегодняшний день. Но все же и в конечном счете меня больше волнует наше внутреннее состояние — моей страны. Больше волнует. А здесь я могу только настаивать на том, что переговоры должны продолжаться, и такой многолетний (а может быть, и вековой) этнический конфликт не может быть решен в Рамбуйе там за неделю или за 10 дней, — это очень наивно и очень смешно, что хотят этого добиться. Ясно, что Югославия существовала на авторитете Тито. На силе и на авторитете Тито. Не стало Тито — не стало этой силы, не стало этого авторитета — все стало разваливаться, причем вот в таких еще и диких формах.

АЛ — Как это похоже на… одну близкую нам страну.

ГЯ — Конечно. Поэтому я еще раз хочу сказать. Поскольку это похоже на мою родную страну, то я повторяю: сегодня наши главные интересы — это наша внутренняя политика (в первую очередь — экономическая), наша федеративная политика, наша внутренняя политика во всех смыслах. Тогда и наши позиции во внешней политике изменятся, тогда изменятся и отношения с американцами!

АЛ — Я вот абсолютно с вами в этом согласен, Спасибо, что вы пришли; думаю, что в этом смысле мы и только можем считать себя великой державой, если будем в меньшей степени зависеть от колебаний международной политики, а в большей степени будем думать о том, что происходит у нас внутри — здесь и сейчас. У меня еще один вопрос: по поводу Скуратова…