Когда наблюдаешь за очередным приступом «пиара на крови» Бориса Немцова, за тем, как он перед телекамерами бередит рану «Норд-Оста», обвиняет правительство в сокрытии некоей правды, создает самозваные комиссии по расследованию теракта на Дубровке, грозит президенту обнародованием каких-то взрывоопасных фактов, когда «Фонд гражданских свобод», созданный под патронатом Б. Березовского, утверждает, что Немцов давал-таки согласие подписать обращение в защиту А. Закаева, то невольно задаешься вопросом: а есть ли предел цинизму политика, гордо заявляющего: «Наше дело правое»?

День захвата заложников бараевцами начинался для Бориса Ефимовича чрезвычайно удачно. Накануне белорусские спецслужбы задержали его прямо в минском аэропорту, обвинили в намерении передать крупную сумму в долларах тамошней оппозиции и депортировали из страны.

Получив такой нежданный подарок от «диктаторского режима Лукашенко», Немцов мог бы добрую неделю по всем телеканалам рассказывать о том страхе, что испытывает «батька» перед лицом столь последовательного демократа, но трагедия на Дубровке мгновенно отвлекла общественное внимание от поединка Бориса с белорусским головой.

Некоторые злопыхатели притворно завздыхали: это ж надо — злодеи-террористы такой бенефис Борису Ефимовичу испортили. Но не тут-то было…

Только слабо представляющие характер нижегородского физика могли вообразить, что большое человеческое горе заставит «первого российского правого» остаться в стороне от телевизионной саморекламы. Для него уже давно телевидение — нечто вроде родной земли для библейского Самсона: оторвался — и нет более либерального оратора. Исчез, растаял и -страшно сказать — позабылся в суете будней.

Один из живых свидетелей пребывания Немцова еще на посту губернатора Нижнего примерно так описывал его рабочий распорядок: до обеда кое-как досидит, а потом сплошные интервью, интервью, интервью до вечера, вечером же -презентация. Впрочем, проблемы собственной медийной перегруженности губернатор решал чисто аппаратными методами, обзаводясь двадцатью одним замом.

В результате Борис Ефимович путался в названиях районов собственной губернии, но зато не только имел, но и своевременно доносил до общественности личные взгляды на любую глобальную проблему. Безграничная публичность молодого, выращенного прямо из ельцинского ребра губернатора дала немало поводов для злословья. Особенно когда жанр «нон-стоп интервью» стал для него слишком мелким, и он с помощью своих секретарей замахнулся на преждевременную автобиографию «Провинциал».

Не дождавшись собственного Салтыкова-Щедрина, способного живописать перипетии развернувшихся в Нижнем реформ по Немцову, Борис Ефимович одарил общественность авторским Евангелием, выстроенным в стиле откровений губернатора на глубоко моральные темы — семья, любовь, верность, предательство.

Впрочем, и тут, перед лицом литературной вечности, проявил себя как мастер не эпистолярного, а скорее разговорного жанра. Помощница записывала откровения Немцова на магнитофон, а затем расшифровывала. Вышел опус-интервью, оцененный благодарными издателями в сто тысяч американских долларов. Учитывая объем опуса в 115 страниц, вышло чуть не по тысяче «зеленых» за страницу. Завистники, как у нас водится, увидели в таком гонораре завуалированную форму взятки, но все точки над «i» вовремя расставил неколебимый в своих привязанностях Борис Николаевич.

Седовласый наставник прямо в Кремле решил сыграть с Немцовым в любимую обоими игру по управлению и вразумлению страны через телеэкран, а заодно и себя похвалить. «У нас с вами одно кредо -взяток не брать, — говорил Б.Н., смотрясь в Б. Е., как в зеркало. -Ни он копейки не взял, ни я копейки не взял. Конечно, бедновато живем, но ничего — хватает». Казалось, еще мгновение — и расчувствовавшийся Ельцин посадит Немцова на свои натруженные колени и погладит по кудрявой голове.

К слову сказать, в своих откровениях Немцов никогда не забывал исторических заслуг своего главного покровителя, которого на голубом глазу сравнивал с Петром Первым и ласково именовал «царем».

Будучи возведенным в вице-премьерское достоинство, Борис Немцов окончательно покорил высшие пиаровские вершины: лично озаботился похоронами семьи Романовых, подстригся по совету имиджмейкеров, перестал надевать на официальные встречи белые штаны. И удостоился судьбоносного комплимента от самой Аллы Пугачевой, которая, как выяснилось, вышла за Киркорова только потому, что тот похож на Немцова.

Немцов вообще всегда пользовался репутацией жуира и ловеласа. Но в конце девяностых некоторые телеканалы и газеты любили его не за чубчик кучерявый. Просто политическим кукловодам из числа «семибанкирщины» показалось, что из сочинского уроженца вполне можно слепить послушного преемника слабеющего «деда». Недаром в кулуарах у Немцова была даже кличка «внучек».

Но случилось страшное: очень скоро выяснилось, что на одних публичных трюках, что были хороши в провинции, в правительстве не проедешь. В Белом доме за Немцовым закрепилась репутация массовика-затейника, и Ельцин из кабинета его удалил, словно вспомнив свои напутственные слова, которыми, как утверждают, он благословил в 91-м Немцова на пост своего представителя в Горьковской области: ты, дескать, в этом, конечно, ничего не понимаешь, но ничего — через пару месяцев я тебя сменю.

Впрочем, суть не в том, принадлежит ли Ельцину такое пророчество. Бывший президент сам на личном примере показал, что страною можно вообще не управлять. Но огромные деньги, заряженные под немцовский пиар олигархами, пошли прахом. Выиграл только сам вечный бенефициант ток-шоу, «круглых столов» и бесед у камелька под телекамеру. Борис Ефимович закрепил за собой репутацию универсальной говорящей головы с либерально-пацифистским уклоном.

Вообще из материалов телеархива можно смонтировать не один мыльносерийный фильм о Борисе Ефимовиче. Вот он по индийской традиции обливается водой и соком с Жириновским. Вот, став вице-премьером, обещает пересадить больших начальников на «Волги», а вскоре, уже в качестве лидера фракции СПС в Госдуме, приветливо машет журналистам рукою, вылезая из казенной «Ауди». А вот отплясывает на стадионах в пору прошлых парламентских выборов, потешая публику, собравшуюся на оплаченные СПС эстрадные шоу. Оно и правда, штанами трясти — не хозяйство вести…

Весь этот биографический экскурс просто необходим для понимания геометрии нынешних «па», что выделывает Борис Ефимович вокруг трагедии на Дубровке.

Напомним, что террористам на выбор в качестве переговорщиков предложили целый список кандидатур, из которого так называемые «шахиды» остановились в том числе на именах Немцова и Хакамады. Борис Ефимович тут же нырнул в автобус со спецсвязью, чтобы, как выяснилось, получить последние кремлевские инструкции, и вышел оттуда решительным и просветленным: все согласовано, в ДК пройдут Кобзон и Хакамада. Видимо, как остроумно заметил потом Юрий Лужков, истинный джентльмен не мог не пропустить вперед даму.

После возвращения И. Хакамады от террористов лидер правых, вопреки своим привычкам, не стал сразу общаться с дежурившими у ДК журналистами, хотя первая дама СПС сообщила, что у них срочная встреча в Кремле. С кем? Видимо, Немцов надеялся на аудиенцию у президента. Но вряд ли Владимиру Путину в такой кризисный момент был интересен в качестве собеседника политик, имеющий привычку с легкостью необыкновенной предавать гласности любые, самые конфиденциальные переговоры.

Однако возникает еще один вопрос: а отчего это бандиты, явно делавшие ставку на затяжку времени, на провоцирование в стране атмосферы истерики и недоверия российской власти, вызвали на переговоры-маскировку именно Бориса Ефимовича с Хакамадой? Может быть, они по горной своей наивности переоценили степень влияния Немцова на общественное мнение? Вряд ли. Или правы верные эспээсовцы, заявившие, что террористы позвали тех, кому доверяют. Тут, как говорится, скажи, кто тебе доверяет…

Думается, что зашедшиеся в своем бандитском высокомерии бараевцы ткнули пальцем в Немцова сразу по нескольким причинам. Во-первых, шесть лет назад нижегородский правитель прославился массовым сбором подписей в поддержку мира в Чечне любой ценой. Тем самым «внучек» был одним из вдохновителей скороспелого Хасавюрта со всеми вытекающими последствиями.

Во-вторых, идеологи боевиков не могли не оценить пиаровский талант Бориса Ефимовича, который, по их расчетам, обязательно воспользовался бы таким «террористическим эксклюзивом» для своего тиражирования в прессе и на ТВ. Причем обычная тональность немцовского самолюбования и менторский тон в отношении президента как нельзя лучше встраивались в стратегию всей задуманной операции на Дубровке, — для боевиков важно было продемонстрировать в том числе и раскоп в среде российского политического бомонда. Наконец, Немцов был годен и для того, чтобы поднять шум в парламенте.

Правда, кризис с захватом заложников благодаря успешной операции спецназа был разрешен куда быстрее, чем предполагали некоторые наши «пораженцы», а потому лидеру правых, чтобы не выпасть из телеэфира и с газетных полос, оставалось быстро найти свою пропагандистскую кочку. И тут уж Борис Ефимович решил развернуться по-крупному. Ставка велика — зря, что ли, смолоду имел репутацию дерзкого и успешного картежника.

Сейчас Немцову, для того чтобы вытянуть одеяло общественного внимания на себя, необходимо не дать спасть напряжению вокруг недавних событий на Дубровке, любой ценой разогревать бессмысленные публичные дебаты. Заодно надо взять личный реванш за собственную, подчеркнем, человеческую слабость, проявленную у последнего милицейского кордона возле ДК.

А для этого все средства хороши. Не получилось инспирировать создание следственной комиссии от лица всей Госдумы — создадим собственный трибунал из подручных персонажей. Главное — заинтриговать, а потом, как утверждают некоторые Интернет-издания, под большим секретом команда Немцова начнет сливать в газеты нечто вроде пресс-дайджеста, представленного как оригинальное расследование.

Не так давно Владимир Путин поблагодарил Григория Явлинского за то, что он не делал из событий на Дубровке личных пиаровских акций, — «в отличие от многих других». Как вы думаете, кого президент конкретно имел в виду?