По мере приближения общенационального избирательного цикла 2003-2004 гг. становится все более очевидно, что предстоящие выборы не приведут к серьезным изменениям в расстановке ведущих политических сил, к переменам в российской политике в целом. Поэтому уже сейчас многие аналитики предсказывают вялую избирательную кампанию с заранее предрешенными результатами президентских выборов (нет сомнения, что победит Владимир Путин), в меньшей степени — парламентских. Пожалуй, лишь начало процесса создания единого союзного государства России и Белоруссии может кардинально изменить характер и повестку дня избирательного цикла. Впрочем, пока вероятность такого развития событий выглядит весьма гипотетично.
Причина подобной «предопределенности» состоит прежде всего в стабилизации политической системы посткоммунистической России, которая обусловлена как логикой ее внутренней эволюции, так и благоприятным стечением внешних факторов. В чем же заключаются основы достигнутой стабилизации и как они проявляются в процессе подготовки к выборам?
От стабилизации элит — к стабилизации системы
В условиях низкого уровня участия населения ключевым фактором стабилизации политической системы стала стабилизация постсоветских элит, являющихся социальной основой этой системы. Данное явление может быть рассмотрено по нескольким основаниям.
Во-первых, за последние несколько лет заметно укрепилась структуризация российской элиты. Главным актором политики и ведущей структурной единицей элиты на федеральном и региональном уровнях постепенно стали кланы — многоуровневые сложно организованные группы интересов, включающие владельцев и топ-менеджмент ведущих вертикально интегрированных компаний, высокопоставленных чиновников, играющих важную роль в разработке и принятии важнейших экономических и политических решений, политическое лобби в партиях и легислатурах, медиаэлиту. Наличие разветвленной и гибкой внутренней структуры позволяет кланам оперативно реагировать на изменения текущей обстановки, эффективно продвигать свои корпоративные интересы, добиваться принятия органами власти выгодных для себя политических и экономических решений.
Во-вторых, за истекшие два года заметно выросла экономическая мощь ведущих кланов. Вертикально интегрированные компании расширили экспансию в перспективные отрасли экономики. Завершается раздел автомобилестроения, полным ходом идет приватизация крупнейшими компаниями лесной и целлюлозно-бумажной промышленности. Впереди раздел легализованного недавно рынка земель сельскохозяйственного назначения, приватизация электроэнергетики, железнодорожного транспорта, возможно, алмазодобычи. В перспективе нельзя исключить активного участия крупнейших групп интересов в установлении контроля над жилищно-коммунальным сектором, который намечается ввести в рыночный оборот. Продолжающаяся концентрация национальных богатств в руках нескольких ведущих кланов при ограниченных возможностях развития мелкого и среднего бизнеса обусловливает тенденцию к снижению рисков, к ограничению реальной конкуренции акторов на политическом рынке, к предсказуемости результатов выборов. Концентрация в руках главных субъектов российской политики огромных финансовых, информационных, административных и политических ресурсов позволяет сделать решение этой задачи реальным.
В-третьих, и это, пожалуй, главное, — за годы, истекшие с момента завершения прежнего электорального цикла, заметно возросла автономность, независимость постсоветских элит от общества. Это стало возможным благодаря совпадению нескольких факторов. С одной стороны, элиты накопили огромный опыт политического руководства страной. Они научились эффективно манипулировать общественным мнением, предупреждать массовое недовольство, умело перебрасывая ресурсы из одной сферы политики в другую, а в случае необходимости — замедлять, смягчать или даже приостанавливать социально-экономические реформы, грозящие серьезными издержками для большинства населения. При этом для групп населения, находящихся на нижних этажах социальной лестницы, сохранена свобода выбора сфер деятельности и форм общественных отношений в рамках общей стратегии выживания. С другой стороны, так и не были созданы механизмы обновления элиты, в результате чего истеблишмент, сформировавшийся в ходе реформ, превратился в замкнутую корпорацию, заинтересованную в сохранении статус-кво. Наконец, укреплению автономности элит в значительной степени способствовали широкое распространение патерналистских настроений на уровне массового сознания, дальнейшее снижение интереса к активным формам участия в политике, ставшие долгосрочным последствием дефолта 1998 г. Широкие слои населения после этого драматического события разуверились в возможности собственными силами построить лучшее будущее для себя и своих близких и снова в рамках давнишней российской традиции возложили ожидания перемен на верховную власть. В этих условиях высокий рейтинг Путина как «президента надежды» одновременно выступает в роли гаранта и индикатора низкой социально-политической активности массовых слоев населения. Такая ситуация выгодна элитам: она позволяет им расширять экономическую и политическую экспансию, не оглядываясь на общественную реакцию. При этом низкий уровень доверия к ведущим социальным институтам ее не слишком беспокоит, поскольку стабильность обстановки обеспечивается высокой популярностью президента.
В-четвертых, в последнее время элиты, используя благоприятные изменения в международном положении России, заметно активизировались в плане попыток интеграции в мировую элиту. Скорее всего, таким образом они пытаются, и небезуспешно, компенсировать дефицит легитимности внутри страны легитимацией на международном уровне.
Существует, однако, мнение, что укрепление стабильности элиты не играет решающей роли в обеспечении стабильности всей политической системы, поскольку элита остается неконсолидированной. Но в данном контексте важно подчеркнуть разное содержание понятий «консолидация» и «стабилизация». Первое отражает устойчивость балансов сил между отдельными группами интересов, согласие, достигнутое на базе формального или неформального консенсуса в отношении дальнейших перспектив развития страны. Второе в большей степени характеризует устойчивость положения элиты в политической системе страны в целом.
Действительно, в российских верхах продолжается острая борьба между ведущими группами интересов за влияние на главу государства и расширение участия в принятии решений. Однако важно подчеркнуть, что у противоборствующих групп отсутствует стремление радикально модернизировать существующую общественно-политическую и социально-экономическую систему. Поэтому перманентная межфракционная борьба внутри нынешней элиты, являющаяся индикатором ее неконсолидированности, представляет собой схватку за передел ресурсов, но никак не соревнование разных проектов развития России. И в этом качестве она не может представлять угрозу для стабильности элиты. Напротив, стабилизация элиты в целом закладывает долговременные основы для консолидации. Иными словами, уже в предвыборный период нельзя исключать возможности достижения относительно устойчивых компромиссов между противоборствующими ныне группами интересов или по крайней мере между наиболее продвинутыми частями этих групп, способными выстраивать долгосрочные стратегии.
Отсутствие внутренних источников дестабилизации
Один из важнейших факторов обеспечения стабильности нынешней политической системы — отсутствие в ней внутренних источников дестабилизации. Происходит постепенное угасание влияния ведущей силы системной оппозиции — КПРФ, еще недавно воспринимавшейся большей частью элит как определенная угроза стабильности системы. Ни длительное противостояние этой партии с властью, ни избрание в ряде регионов «красных губернаторов» не привели к существенному улучшению жизни массовых слоев населения, а тем более к реставрации советского прошлого в рамках отдельных субъектов Федерации. В результате КПРФ стала утрачивать популярность у оппозиционно настроенных избирателей. Социал-патерналистские ожидания части населения начали постепенно фокусироваться на новой партии власти — «Единой России». Следствием этого стала потеря компартией политической инициативы на поле оппозиционных настроений. Ее деятельность приобретает все более реактивный характер.
Новый средний класс, от которого в принципе можно было бы ожидать превращения в мощную силу, заинтересованную в демократизации и большей открытости системы, после августа 1998 г. преимущественно нацелен на глубокую интеграцию в эту систему, а не на конфликт с ней.
Возможность появления в современных условиях несистемной оппозиции следует расценить как практически нулевую. Несмотря на наличие значительного потенциала протеста, создание влиятельных и тем более массовых оппозиционных движений или партий несистемного толка маловероятно. Во-первых, потому, что продвинутые, социально и политически активные слои населения предпочитают реализовывать свои групповые и индивидуальные стратегии в рамках действующей системы. В этом кардинальное отличие нынешней ситуации от той, что сложилась в России к началу ХХ в., когда многие продвинутые группы предпочли путь революционной борьбы с политическим и социальным порядком сотрудничеству с ним. Во-вторых, если даже предположить, что такие антисистемные силы все-таки возникнут, им будет крайне сложно завоевать доверие населения без демонстрации определенных успехов, истинных или «медийных», «виртуальных». В-третьих, такая демонстрация выглядит в принципе невозможной, поскольку СМИ, в первую очередь электронные, находятся под полным контролем нынешней элиты.
Упорядочение политического пространства в ходе подготовки к общенациональному избирательному циклу
Предвыборная ситуация — благоприятный момент для укрепления стабильности политической системы путем упорядочения политического пространства. В настоящее время можно говорить о двух наметившихся тенденциях в деятельности властвующей элиты через контролируемые ею институты.
Первая нацелена на формирование новой конфигурации сил в Госдуме. При благоприятном стечении обстоятельств эти усилия должны обеспечить конституционное большинство в две трети голосов в будущем составе нижней палаты за блоком сил, представляющих нынешнюю властвующую элиту и ее ближайших союзников. По мере того как КПРФ утрачивает политическую инициативу среди оппозиционных избирателей, а «Единая Россия» все увереннее чувствует себя на поле социал-патерналистских настроений, эта задача становится не такой уж нереалистичной. Тем более что властвующая элита сделала выводы из предшествующих кампаний и, по-видимому, не станет распылять ресурсы между несколькими объединениями, претендующими на роль партии власти. На сей раз они будут выделены только под «Единую Россию».
Роль «младшего партнера» партии власти, пусть даже в рамках политически не оформленного альянса, властвующая элита хотела бы отвести в новой Госдуме одной из партий, отражающих интересы либерального, прозападно ориентированного меньшинства (СПС или «Яблоку»). Это позволило бы держать в сфере влияния хотя и немногочисленные, но политически активные и влиятельные слои населения. Альянс с либеральными партиями важен и для идеологического обеспечения дальнейшей интеграции российской элиты в мировую. Однако присутствие в Госдуме двух либеральных партий может лишь утяжелить политическую конфигурацию, создать дополнительные препятствия для управления палатой в новых условиях. При сохранении нынешних электоральных приоритетов, когда популярность либеральных партий невелика, сокращение представительства либеральных партий до одной становится вполне выполнимой задачей.
Таким образом, создание в Госдуме устойчивого и, возможно, конституционного большинства позволит элите не только ускорить законотворческий процесс в нужном направлении, но и при необходимости создать условия для внесения поправок в Конституцию.
Вторая тенденция направлена на достижение взаимоприемлемых компромиссов между федеральной и региональными элитами, противоречия между которыми долго ослабляли стабильность всей политической системы. При попытках федеральной элиты усилить прямой контроль за ходом выборов на местах упор все же делается на разделение сфер влияния в политике между Центром и регионами. Так, июльское 2002 г. решение Конституционного суда, фактически узаконившее возможность для региональных лидеров избираться на третий срок, означало: федеральная элита не возражает, чтобы правящие в субъектах Федерации кланы укрепили монопольное влияние на политические процессы на местном уровне. В ответ федеральные элиты через законодательное лишение регионов права отзыва сенаторов могут лишить региональные элиты остатков представительства их интересов в конституционных органах власти России.
В случае успешной реализации описанного сценария в институциональном плане нынешняя политическая система будет консолидирована, процедура принятия и реализации решений сильно упростится за счет оптимизации структуры и более четкого распределения сфер регулирования между различными институтами власти.
Вызовы модернизации и проблемы политической стабильности
Вместе с тем, несмотря на очевидную стабилизацию политической системы, отсутствие внутри нее видимых источников дестабилизации, необходимо подчеркнуть, что в условиях, когда степень автономности элиты от общества возрастает, усиливается и риск, что система перестанет реагировать на вызовы, поступающие извне, и начнет ориентироваться преимущественно на самосохранение. Это повышает возможность полномасштабной политической дестабилизации в отдаленной перспективе под грузом нерешенных, загнанных вглубь внутренних проблем либо под воздействием внешних факторов, например, в результате серьезных сдвигов в глобальной экономике, подрывающих основы нынешнего благополучия российской элиты за счет монопольного извлечения прибыли из продажи на мировых рынках сырья.
Под внутренними проблемами подразумевается нерешенность фундаментальных вопросов модернизации, успешность которой неправомерно измерять количеством принятых законов по реформированию экономики, социальной сферы и судебной системы. Первая проблема касается более справедливого распределения власти и собственности, обеспечивающего доступ более широких слоев к принятию политических и экономических решений на различных уровнях. Вторая проблема затрагивает осуществление структурной перестройки экономики, ее переориентацию на приоритетное развитие наукоемких и высокотехнологичных отраслей, обеспечение высоких инвестиций в развитие человеческого капитала. Без этого отставание России от ведущих индустриальных стран будет только усиливаться, а диспропорции в социально-экономическом и политическом развитии — возрастать. Именно нерешенность фундаментальных вопросов модернизации уже сегодня порождает огромное количество острых проблем — от ухудшения демографической ситуации, бедности значительных слоев населения до неустойчивости и низких темпов экономического роста, морального и физического износа основных производственных фондов и отсутствия реального прогресса в реформировании армии. В будущем связанные с этим трудности будут только нарастать, оказывая давление не только на экономику, но и на состояние умов, особенно новых поколений, входящих в активную жизнь. Уже сейчас, согласно данным опросов Института комплексных социальных исследований РАН, в общественном мнении интенсивно формируется запрос на кардинальное обновление нынешней политической элиты. При этом новая элита с точки зрения массового сознания должна не разрывать с политической традицией посткоммунистического периода, а следовать приоритетам и ценностям, официально провозглашенным, но не реализованными ее предшественниками. Укрепление этого запроса, превращение его в устойчивую тенденцию может стать серьезным фактором, направленным против стабильности, олицетворяющей заинтересованность нынешней элиты в сохранении статус-кво. В этих условиях повесткой дня следующего президентства Путина объективно становится не поиск новых балансов интересов внутри элиты и даже не выбор той или иной стратегии реформ как некоего приоритета президентской программы, а целенаправленные действия, ориентированные на поэтапное продвижение к решению фундаментальных проблем российской модернизации.
Андрей Рябов является сопредседателем программы «Российская внутренняя политика и политические институты» (другие сопредседатели — Лилия Шевцова и Майкл Макфол). В центре внимания этой программы находятся анализ внутриполитической ситуации в России, эволюция политических партий и институтов власти, тенденции изменения массового политического сознания, а также проблемы федеративного устройства и региональной политики российского государства.
