9 октября Борису Немцову исполнилось бы 56 лет. В передаче «Культ личности» на радио «Свобода», посвященной жизни и карьере политика, Григорий Явлинский вспомнил о характере и личности Немцова, их совместной работе в Нижегородской области и о его переезде в Москву.
«Я с ним познакомился впервые летом 1990 года, когда принял предложение Бориса Ельцина и стал вице-премьером российского правительства, и ушел из Союзного правительства.
Тогда я готовил ту самую известную программу «500 дней». Вот тогда я с ним и познакомился. Но познакомился я с ним еще и потому, что он был очень яркий. Он был очень яркий, очень свободный, очень энергичный, очень молодой, очень веселый. Поскольку он был очень молод, то был в очень хорошей форме.
И особенность его заключалась в том, что он был совершенно раскованный. В каком-то смысле он был просто символом эпохи. Его манера поведения, его отношение к окружающим, к жизни, к событиям – она абсолютно гармонировала с эпохой. То есть, он был абсолютный ее продукт. И это было настолько притягательно и настолько интересно, что с ним нельзя было не познакомиться. Это был человек, воплощавший в себе все, что тогда происходило. Он был таким же светлым, наполненным воздухом, свободой, ветром. Вот это был Немцов.
После 1991-го года, после Путча он был назначен губернатором [Нижегородской области]. И это была, как вы легко можете догадаться, не совсем его работа. Нужна была просто помощь, нужен был кто-то, кто будет помогать. Картина, которую я увидел осенью 91-го года, когда приезжал к нему уже в качестве вице-премьера Союзного правительства, которое было сформировано Ельциным и Горбачевым на последнем этапе – она была удручающей. Он сидел в кабинете первого секретаря обкома, и там даже не было никаких людей. Он сидел просто один. Была какая-то девушка, которая хорошо к нему относилась, – а к нему всегда девушки хорошо относились, – вот она ему приносила чай, ухаживала за ним, яблочки ему резала. И все, больше никого не было.
Надо было что-то делать. Не шутки – это миллионная область, там миллионы людей живут, и там останавливались заводы, там останавливался «ГАЗ», там были огромные заводы, которые строили подводные лодки. В Нижнем Новгороде – океанические подводные лодки! Это же вообще фантасмагория, где такое еще можно было увидеть? Их потом по Волге переправляли и так далее…
И вдруг он остался ответственный – один. Добрый Борис Николаевич его послал и сказал: Боря, давай. Что «давай»? Что давать? Дать-то нечего. И я просто приехал к нему с несколькими своими коллегами, и мы у него жили там, и занимались всем.
Мы сделали одну вещь, которую даже сегодня интересно обсуждать – мы сделали первый региональный заём. Вы же представьте, что такое 92-й год: деньги уничтожены, никто не знает, что будет… А мы сделали заём. Что мы сделали? Мы купили нефть у соседей в Татарстане, – тогда это называли горюче-смазочными материалами (ГСМ), – и они оказались валютой. Они все время росли в цене, они же все время были нужны. А как их купить? Мы сделали заём. Люди нам доверяли, покупали так называемые «немцовки». Были такие. Там же фабрика Гознака была, и мы на ней выпускали «немцовки». Эти «немцовки» люди покупали, мы брали их деньги, покупали ГСМ, делали резервы, эти резервы росли в цене… Мы сберегали людям деньги. Эти «немцовки» можно было снова обратить, но уже по новым [ценам], с учетом инфляции.
Кроме того, там была сделана система социальных индикаторов, по которым мы следили, что происходит с самыми незащищенными слоями. Мы открывали столовые для бедных людей, которые могли туда просто прийти, чтобы не было катастрофы. Еще там были программы, связанные с приватизацией, например. Борис был первым, кто убеждал Ельцина в том, что хочет продать таксопарк в частное пользование. Или, там, грузовые автомобили передать в частное пользование.
Это было еще до ваучеров. Это уже потом ваучеры все испортили, а это были реальные вещи.
Он был очень силен и очень хорош как губернатор одной из крупнейших областей Российской Федерации. И у него были колоссальные перспективы.
А когда он приехал в Москву, это было уже не то время, когда мы с ним познакомились. Это уже было время интриг, огромной коррупции, это было время продажности, это было время политических манипуляций. Это не 1991-й год и даже не 1992-й. Это был 1997-й – расцвет всего этого.
И его использовали – как ширму, как рекламу, как лейбл, как имя. Его просто использовали для прикрытия. Ему, собственно, мало что удавалось делать. Даже не стоял, с моей точки зрения, вопрос профессиональных вещей, а просто, поскольку он был очень популярным, то пользовались его популярностью для того, чтобы за его спиной делать, что угодно».
