— После записи «Единочества» вы отметили как положительный факт то, что впервые довелось работать в собственной студии, никуда не торопясь, не оглядываясь на оставшиеся оплаченные часы и т.п. Тем не менее многие музыканты считают, что подобные условия «развращают». Теряется концентрация, мобильность. Кто-то из известных западных рокеров однажды сказал: «Когда музыканты сетуют на то, что им не хватило студийного времени — это отговорка. Непосредственно на запись времени уходит не так уж много, гораздо больше — на пьянки и разговоры в студии».

— Есть такой момент. Мы, например, за восемь месяцев переписывали альбом трижды. Сначала решили сделать его похожим на концертный вариант, который играли 20 апреля в «Горбушке». Типа русский рок, драйв и все такое. Сделали — не понравилось. Захотелось, чтобы, помимо энергии и лающего, воющего, каркающего, рычащего слова, появились бы какие-то обертона, второй план. К июню получилась версия, где было много красивых музыкальных ходов, но она выглядела «пересушенной», идея потерялась. И в августе мы свели альбом иначе. Третий вариант, по-моему, наиболее сбалансирован. Кажется, его можно прослушать несколько раз. А вообще собственная студия, конечно, провоцирует на неспешные размышления, сомнения, а стоит ли вовсе такое записывать и т.п. Я к тому же во время работы над «Единочеством» еще отвлекался на разные командировки, пока ребята сидели в студии. Мне нужны свежие ощущения от мира, в котором мы живем. Отсюда возникают поездки в Чечню, Афганистан, на Байконур, благотворительные выступления в различных местах, вплоть до глухих районов Сибири и маленьких деревень.

— Вам приходилось слышать о том, что подобные ваши вояжи иногда кажутся популистскими?

— Неправильно. Разве вы видели где-нибудь статьи о моем пребывании в Чечне или Афгане?

— На одной из весенних ваших пресс-конференций поездке Шевчука в Афганистан посвятили даже часть пресс-релиза.

— В принципе, считаю, об Афгане, Чечне нужно говорить. Вот мы летали на «вертушках», и нас каждую секунду должны были сбить, но не сбили. Знаете, такой «популизм» я в гробу видал! А однажды я летел на большом вертолете, «корове». Через две недели после того вылета его сбили, а я знал ребят из его экипажа…

Лев Толстой, Лермонтов, Пушкин тоже популистами, что ли, были, когда ездили на Кавказ, в Севастополь? Думаю, это достаточно славная традиция русских писателей — находиться там, где тяжело. Чтобы понять что-то в себе самом, в людях, в жизни. А не лежа на диване газеты читать. Да и людей, которые там находятся и которых я бесконечно уважаю, хотелось поддержать.

При этом я никакой не герой и никогда в жизни не стрелял ни в одной из «горячих» точек. Мне просто важны люди и Россия. Когда находился в Косово, смотрел оттуда сюда, и такой взгляд дал мне очень многое для понимания нашей страны, которая сейчас сами знаете где…

— Владимир Высоцкий, которому многие, ориентируясь на его песни, приписывали и «отсидки», и фронтовую судьбу, на своих концертах всегда подчеркивал, что пишет не песни-ретроспекции, а песни-ассоциации…

— Однако в Афган, насколько я знаю, он очень хотел поехать. Впрочем, Высоцкий — из военного поколения. И он гениальный актер, способный погружаться в ту или иную личность и ситуацию. Для писателей, лишенных актерского дара, нужна другая методика.

Хотя, разумеется, не обязательно, например, становиться проституткой, чтобы написать эротический роман. Просто в перечисленных «неспокойных» или неблагополучных местах я нахожу то, чего в столичной тусовке нет. Ну, приходишь в Москве в клуб, кого видишь? «Голубых» или оригинальничающий бомонд, делающий свою жизнь интересной какими-то суетливыми, безликими для меня способами.

— Что вы скажете по поводу такого расхожего сравнения: «Шевчук — это Кобзон российского рок-н-ролла» ?

— Много подобного говорят. Ну что ответить? Вроде не похож.

Кобзон служит, он рядом с властью, среди сильных мира сего. Раньше это были коммунисты. Теперь новые буржуа. Кобзон — исполнитель эстрадных песен, не имеющий своей художественной идеологии. Так неужели люди, сравнивающие нас, не чувствуют разницы?

«ДДТ» не мелькало ни в каких политических и рекламных кампаниях. Мы всегда имеем свое мнение и свое «я». Я не бизнесмен и не официант. А эстрадный исполнитель — официант в искусстве. У вас свадьба — спою про свадьбу, похороны — спою про похороны. Можно про Ельцина, Путина, кого угодно. Главное, чтобы платили деньги и народ расслаблялся.

Не хочу ничего плохого сказать про Кобзона, но мы с ним совершенно разные.

— А вы на свадьбах не пели?

— Пел, когда учился в школе. Но рок-музыкант — не исполнитель чьих-то песен. Он больше Демиург, творец, вытаскивающий на свет свои мироощущения. Без расчета.

— Петр Мамонов уехал в деревню и живет себе там спокойно. Вы уехали в деревню — вся страна в курсе.

— Об отъезде Мамонова тоже все знают. Возможно, из-за моей более широкой популярности о том, что я уехал в деревню, чаще говорили. Мамонова ценят люди, понимающие его стилистику, речь, образный ряд, музыкальную фактуру. У него, кстати, замечательный последний альбом «Шоколадный Пушкин». Но это мало кому понятно.

А про меня писали и бульварные издания. Да и сам я «сдал» свою деревню, когда в «Комсомолке» опубликовали мое +рническое письмо «из деревни, дедушке». Я говорил там, что «страна идет, как больная сука за возом: то ли огреют палкой, то ли хлеба бросят». А вообще мне хотелось тогда поговорить, что называется, о мужике.

Людям из СМИ или связанным с такими понятиями, как «раскрутка», «промоушен», «пиар», трудно поверить, что кто-то может делать какие-то вещи просто так, от души. И они загоняют меня в прокрустово ложе своих умозрений, клише. Поэтому, что бы я ни сказал, моментально реагируют: «Это Шевчук своим пиаром занимается». А я целенаправленно занимаюсь только своими альбомами и концертами.

— Где все-таки лучше живется — у нас или у них? Извините за простоту вопроса.

— Везде хреново, если живешь в разладе с самим собой. По мне, так за границей хуже. Недавно вот вместе с Костей Шумайловым (участник «ДДТ». — Прим. ред.) выступали в Америке. Ну тоска там смертная! А ведь в 86-м, сидя в питерском рок-клубе, мы мечтали об этой стране и представляли, как там здорово: выйдешь на улицу, пожмешь руку Мику Джаггеру, мелькнет тень Джимми Хендрикса…

— Ваше восприятие Москвы по-прежнему соответствует тому, что изложено вами в песне «Московская барыня»?

— Москва для питерского музыканта — место работы. Хотя в последнее время мне одинаково нравятся и столица, и Петербург. Но в Питере меньше суеты, меньше денег и, следовательно, больше возможностей заниматься творчеством, а не ходить по клубам и презентациям. Питер — чужой настолько, что его безумно любишь.

— Он же рассыпается, не так?

— Да, и мы тоже рассыпаемся. Это синхронное, болезненное, романтизированное, глубокое ощущение смерти — объединяет. Там расширяются границы сознания. А Москва — город деловых людей, бизнеса. Она широкая, доброжелательная, нараспашку. В Питере же хорошо мыслится, страдается.

— Коренной петербуржец Борис Гребенщиков, совсем не часто наведывающийся ныне в родной город, как-то сказал, что во время одного из своих последних заездов в Питер, между двумя зарубежными гастролями, четыре дня кряду проспал, не имея никакого желания бродить по знакомым с детства улицам. А как только проснулся, тотчас уехал.

— Гребенщиков постоянно бежит из Питера. И что такого? Понимаю природу его отношения к этому городу. Его в детстве перекормили молоком. Может, и грудь петербургская была тощая, и молоко кислое, но он сосал его несколько лет. И пресытился. Для меня же Питер — чудный город, великая мастерская.

— Когда рекламировали телесериал «Ледниковый период», акцент был сделан на том, что для каждой серии фильма Юрий Шевчук специально написал песню. Но все прозвучавшие композиции уже исполнялись «ДДТ» гораздо раньше.

— Господа журналисты все перепутали. Дело обстоит так. «Реал рекордс» (лейбл, на котором выходит новый альбом «ДДТ». — Прим. ред.) очень хорошо купил у нас «Единочество», хотя альбом нельзя назвать особо коммерческим. В тот момент мы сидели на мели и имели массу долгов за студию, аппаратуру и прочее. По сути, «Реал» помог нам выжить. Мы же сыграли в этом году всего два платных концерта.

Причем «Реал» купил не только первую часть проекта, но и вторую, которая еще не записана. То есть люди нам доверяют. Потом они, совершенно оправданно, попросили у нас песни для «Ледникового периода».

Я просмотрел сценарий. Ну вроде сериал как сериал, про нормального мента, которого к тому же играет мой старый приятель Саша Абдулов. Мы утвердили баллады для фильма, малоизвестные широкой публике. Последняя же, сами понимаете, знает только «Еду я на Родину» и «Осень». Затем мы записали новые аранжировки этих тем, уже без Вадика Курылева (один из ветеранов «ДДТ» недавно покинул группу. — Прим.ред.). Я даже на соло-гитаре сыграл. Забавно. Может, сделаем такой балладный альбом. Получилось, кажется, неплохо. Моей маме понравилось, и слава Богу!