В 1944 г. Анатолий Приставкин ребенком был переселен на, казавшийся из голодной России, благодатным Кавказ. Там он — буквально — лицом к лицу увидел, как детей, чеченцев, его ровесников, в товарных вагонах увозили с родины.

Потом эти воспоминания появились в романе «Ночевала тучка золотая…». Эти страницы написаны так, что на фоне скрижалей «Архипелага ГУЛАГа» или рассказов Шаламова, они звучат, как чистый мальчишеский альт на фоне симфонического оркестра.

Ранняя ли близость чужой беды и постоянная память о ней, неизбежность ли для настоящего русского писателя «милость к падшим призывать» привела Анатолия Приставкина в комиссию по помилованию.

Деятельность этой комиссии, как и самое слово «помилование», в нашей ожесточенной стране звучит странно. По всем опросам, большинство — за смертную казнь. Приставкин — против. И объясняет почему. Его не слышат — он снова объясняет. Например, он говорит, что если тех, кто выступает за смертную казнь, поместить в тюрьму хотя бы на один день, они бы изменили свои взгляды. Наивно? Может быть, но пока есть такие мудрые наивные люди, остается надежда, что когда-нибудь можно будет достучаться до того человека, который знает, что такое помилование.

В 1999 г. Приставкин написал роман-исследование «Долина смертной тени» с эпиграфом из 22 псалма царя Давида, с цитатами из Данте. Наши круги ада сопоставимы с теми, которые были всегда. Автор определил жанр своей книги «Плач по России».

Эта моя странная книга возникла не как запланированный и обусловленный материалом замысел, а как попытка убавить, притушить острую боль.

Я бы мог, наверное, с чистой совестью обозначить так свой жанр: ПЛАЧ ПО РОССИИ.

… Моя книга не только о заключенных. … Она обо всех нас. О каждом, кто причастен к этой криминальной зоне, которая зовется Россия.

И книгу эту действительно создал народ (большая часть ее — документы), тот самый великий русский народ, который велик и в том, что весь изоврался, изворовался, спился, наплевав на весь мир, а прежде всего и на самого себя… Иррациональный во всем, даже в вопросах самосохранения. Но великий и своим поразительным, идущим из каких-то глубинных недр гением тоже во всем, и даже в своем воровстве и вранье, в разбое, в мошенничестве (вот где народный кладезь изобретательности!), — так что диву даешься, как в нем поистине совмещаются и гений и злодейство.